– Я очень сочувствую твоему горю, – сказала Дженни.

– Спасибо.

– Если я могу что-нибудь для тебя сделать, для тебя и для девочек…

– Ты, наверное, нет. А он – да. – Марси повернулась к Ральфу, и хотя слезы по-прежнему текли из глаз, ее взгляд был жестким и холодным. – Найди этого чужака. Не дай ему скрыться лишь потому, что ты в него не веришь. Сможешь?

– Я не знаю, – ответил Ральф. – Но я постараюсь.

Марси больше ничего не сказала. Она оперлась на руку Юна Сабло, и он проводил ее до машины.

13

На расстоянии в полквартала от офиса Голда стояла у давно закрывшегося «Вулворта» машина Джека Хоскинса. Прихлебывая из фляжки, Джек наблюдал за группой людей на тротуаре. Знакомые все лица. Только одна незнакомая тощая женщина в деловом брючном костюме. Короткая стрижка. Седая челка немного неровная, как будто она стригла себя сама. У нее на плече висела большая дорожная сумка, куда запросто влез бы немалых размеров радиоприемник. Женщина наблюдала, как Сабло, латинос из полиции штата, галантно провожает миссис Мейтленд к ее машине. Потом незнакомка уселась в свою машину, невзрачную и неприметную, наверняка взятую в пункте проката в аэропорту. На мгновение Хоскинс задумался, не проследить ли за ней, но решил держаться первоначального плана и проследить за Андерсонами. В конце концов, он приперся сюда из-за Ральфа, а, как говорится, кто девчонку танцует, тот и ведет ее домой.

К тому же за Ральфом стоит понаблюдать. Хоскинсу он никогда не нравился, а после той гадостной характеристики из двух слов (Мнения нет, написал Ральф… как будто его дерьмо не пахло) Джек его возненавидел. Он ужасно обрадовался, когда Андерсон лажанулся с арестом Мейтленда, и его вовсе не удивило, что этот самодовольный ханжа теперь лезет туда, куда лезть не стоит. Например, в закрытое дело.

Джек потрогал шею, поморщился и завел двигатель. Подумал, что, наверное, можно будет вернуться домой, когда он убедится, что Андерсоны тоже добрались до дома, но потом рассудил, что лучше все-таки припарковаться где-нибудь неподалеку и понаблюдать. На всякий случай. Если ему вдруг приспичит поссать, у него есть пустая пластиковая бутылка. Может, он даже немного подремлет в машине, если боль в шее позволит заснуть. Ему уже доводилось ночевать в машине, и неоднократно, с тех пор, как от него ушла жена.

Джек не знал, что будет дальше, но основную задачу он представлял четко: помешать Андерсону. В чем именно надо ему помешать, он не знал. В чем-то, связанном с мальчиком Питерсоном. И старым амбаром в области Каннинг. Пока что этого было достаточно. И – если забыть на минутку о жгучем ожоге, если забыть о вероятном раке кожи – его начинало мучить любопытство.

Он был уверен, что когда придет время действовать, ему подскажут, что надо делать.

14

С помощью приложения-навигатора Холли быстро нашла местный «Уолмарт». Она любила «Уолмарты», любила их огромные пространства, их анонимность. Здесь покупатели не таращились друг на друга, как в других магазинах; каждый словно был заключен в герметичную капсулу, покупая одежду, видеоигры или огромные упаковки туалетной бумаги. И здесь даже не требовалось общаться с кассиром: все «Уолмарты» были оборудованы кассами самообслуживания. Холли всегда пользовалась только ими. С покупками она управилась быстро, потому что пришла за конкретными вещами и точно знала, где их найти. Она начала с КАНЦЕЛЯРСКИХ ТОВАРОВ, потом зашла в МУЖСКУЮ ОДЕЖДУ и наконец – в ТОВАРЫ ДЛЯ АВТОЛЮБИТЕЛЕЙ. Расплатившись в кассе самообслуживания, она аккуратно убрала чек в кошелек. Это были рабочие расходы, и она ожидала, что их возместят. Если она доживет до расчетов. Она почему-то не сомневалась (знаменитая интуиция Холли, как однажды выразился Билл), что вероятность остаться в живых напрямую зависела от Ральфа Андерсона – который во многом был похож на Билла, а во многом совсем не похож, – от того, сможет ли он преодолеть свои внутренние разногласия.

Она вернулась к машине и поехала к Андерсонам. Но прежде чем вырулить со стоянки, мысленно помолилась. За них всех.

15

Как только Ральф с Дженни вошли в дом, у Ральфа зазвонил мобильный. Это был Юн. Он раздобыл мэрисвиллский номер Любы Болтон у Джона Зеллмана, владельца клуба «Джентльмены, для вас», и дозвонился до Клода без всяких проблем.

– Что ты ему сказал? – спросил Ральф.

– Все, о чем мы договаривались у Хоуи. Что нам надо срочно с ним поговорить, потому что у нас есть сомнения в виновности Терри Мейтленда. Что самого Болтона никто ни в чем не обвиняет и что люди, которые приедут к нему, действуют исключительно как частные лица и по частной инициативе. Он спросил, будешь ли среди них ты. Я сказал, да. Надеюсь, ты не против. Он был не против, как мне показалось.

– Я тоже не против. – Дженни уже поднялась наверх, и Ральф услышал, как звякнул, включившись, домашний компьютер. – Что еще?

– Я сказал, что, возможно, Мейтленда подставили и что у нас есть основания полагать, что Болтона тоже могут подставить. Особенно если учесть его криминальное прошлое.

– Как он на это отреагировал?

– Нормально. Не напрягся, не стал оправдываться. Но потом он сказал кое-что интересное. Спросил, уверен ли я, что это точно был Терри Мейтленд. Тот человек, которого он видел в клубе в день убийства Питерсона.

– Он так сказал? Почему?

– Потому что Мейтленд вел себя странно. Как будто они незнакомы. И когда Болтон спросил, как настрой у бейсбольной команды, Мейтленд отделался общими фразами. Без всяких подробностей, хотя его команде предстояло играть в полуфинале Городской молодежной лиги. Еще он сказал, что у Мейтленда были слишком уж модные кроссовки. «Из тех, на которые копят детишки, чтобы косить под крутых рэперов» – так он выразился. И еще он сказал, что никогда раньше не видел, чтобы Мейтленд такое носил.

– Это те самые кроссовки, которые нашли в амбаре?

– У нас нет доказательств, но я уверен, что да.

Наверху со стоном и треском включился старый принтер. Интересно, подумал Ральф, что там затеяла Дженни?

Юн сказал:

– Помнишь, мисс Гибни рассказывала о волосах одной из убитых девочек, которые нашли в палате отца Мейтленда в дейтонском пансионате?

– Конечно, помню.

– Спорим, что если мы возьмем выписку о покупках по банковской карте Мейтленда, там как раз и всплывут эти кроссовки? И найдется квитанция с подписью, точно такой же, как подпись Мейтленда.

– Наверное, этот гипотетический чужак мог провернуть что-то подобное, – сказал Ральф. – Но только если он выкрал одну из банковских карточек Терри.

– Собственно, а зачем ему карта? Мейтленды живут во Флинт-Сити всю жизнь. Вероятно, у них есть счета во многих магазинах. Так что этот чужак мог спокойно зайти в спорттовары, выбрать модные кроссовки и расписаться на чеке. Кто бы стал в нем сомневаться? Мейтленда знает весь город. Это как с волосами в палате и бельем девочек в подвале у Холмса. Понимаешь, да? Он надевает их лица, как маски, и делает свое черное дело. Но ему этого мало. Ему нужно, чтобы их осудили и вынесли приговор. И чтобы их близкие тоже страдали. Потому что он питается человеческим горем. Он питается человеческим горем!