– Глупость какая-то, – сказала Элисон.

– Да ладно тебе, как будто ты не понимаешь. Мы живем на участке площадью в четверть акра, вам принадлежит огромная территория у реки. Она замужем за компьютерным задротом, ты – за федеральным судьей. Она сидит дома, ты самореализуешься на любимой работе. Одним словом, у тебя есть все, что хотела бы иметь она. Ты знаешь, что это правда. В конце концов Карен решила, что в управлении по социальным выплатам ей не светит зарплата с пятью нолями. Она прекрасно понимала, какое будущее нам уготовано, – сводить концы с концами, как все, и молиться, чтобы не сломалась машина, потому что на новую нет денег. И потом… Вы хоть знаете, как унизительно ей было брать у вас деньги на этот насос?

Он сплюнул на ковер сгусток крови вперемешку с мокротой.

– Сначала Карен просто сказала: «Мы обязаны это сделать, у нас нет выбора». Но потом ей пришлась по душе мысль отложить на черный день шесть миллионов долларов. Это был шанс, которого она ждала всю жизнь. Карен без конца рассуждала, как мы скажем всем, что я получил повышение и начальство наконец признало мои заслуги, планировала купить нам с ней по новой машине, хотела поменять мебель. Я не мог ее отговорить. Дошло до того, что все подробности Энди обсуждал непосредственно с ней. Я говорил, что они оба психи, но Карен было не остановить, и ей казалось, что, располагая средствами Энди, мы легко это провернем. Я не знаю, о каких турках ты говоришь. Нанятые Энди парни – македонцы.

Я вспомнил, как все это время вела себя Карен. Сначала, после первого совещания в семейном кругу, настоятельно предлагала «что-нибудь сделать». Потому что в этом случае первой знала бы, если бы мы действительно решили что-то предпринять. Узнав, что утром в первую после похищения субботу я поехал проверить свои подозрения – об этом она услышала от Элисон, когда позвонила ей извиниться за свою болтовню в зоопарке, – она сразу же заставила похитителей написать мне и вернуть меня домой. Скорей всего, просто не хотела, чтобы я занимался самостоятельным расследованием.

Потом установила у нашего дома ночные дежурства, получив прекрасную возможность наблюдать за нами если не постоянно, то хотя бы каждую третью ночь и таким образом быть в курсе всех предпринимаемых нами шагов – либо отсутствия таковых. К тому же, если бы что-нибудь обнаружилось, у нее было бы оправдание: она, видите ли, нас защищала.

В довершение всего, когда я показал ей запись с пытками Эммы, Карен настаивала на необходимости обратиться в ФБР, прекрасно зная, что мы с Элисон категорически не хотели привлекать к этому делу правоохранительные органы. Но если бы мне в голову все же пришло втайне от Элисон обратиться к властям, она узнала бы об этом первой.

Потом я подумал о видео, на котором она передавала похитителям Сэма и Эмму. Блестящий ход, подтверждающий рассказанную ею историю. Но на ней не было ровным счетом ничего, что противоречило бы версии Марка, никаких доказательств того, что она действительно сделала это по принуждению. По сути, запись свидетельствовала только о том, что она была за рулем минивэна, а это она вполне могла делать добровольно.

Теперь понятно, почему на записи не было звука. Борис и Алекси могли говорить ей: Отлично, Карен, спасибо, увидимся позже.

Я вполне допускал, что Карен, хитрая Карен, в случае, если бы все пошло не по плану, могла избежать уголовного преследования, надев маску беззащитной домохозяйки и подкрепив историю о страшных похитителях видеозаписью. Специально для нас она добавила к картине штрих, якобы угадав, что Борис и Алекси турки, зная, что это будет подпитывать наши подозрения насчет Джастины.

Хотя, конечно, она была совершенно ни при чем. Джастина не имела к этому никакого отношения.

Элисон молчала. Но я и без слов знал, что она верит в рассказ Марка. Или, по крайней мере, допускает, что это может быть правдой. За нее говорил язык тела.

– Элисон, – сказал я, – думаю, нам надо поговорить с Энди Уипплом.

– Согласна, – ответила она, – но кто нам его сюда приведет?

– Блейк, – коротко ответил я.

Карьеру Блейк Франклин построил, опираясь на свое очарование, красноречие и умение убеждать других.

И если кто-то и мог заманить Уиппла в мой кабинет так, чтобы тот не догадался, что его куда-то заманивают, то только он, сенатор от штата Вирджиния.

В конце концов, именно Блейк обучил меня простейшему приему, который не раз служил мне верой и правдой и во время работы в Сенате, и на посту федерального судьи, и даже в магазине «Фуд Лайон». Сводился этот прием к следующему: если хочешь от кого-то чего-то добиться, сыграй на его самолюбии.

Блейку это удавалось лучше других. Кроме того, он мог подойти к Уипплу, не возбуждая подозрений. По закону гравитации влиятельных людей притягивает друг к другу. И я благодарил судьбу за то, что в отличие от остальных зрителей, которые не могли сослаться на соображения национальной безопасности, мобильный у сенатора по-прежнему был с собой.

Он ответил после второго звонка. Судя по голосам на заднем плане, Блейк стоял в переполненном коридоре.

– Слушай, – сказал он, – ты собираешься возвращаться или нет? Я, конечно, не жалуюсь, за входной билет не платил, но нам здесь уже до смерти надоели твои антракты.

– Собираюсь. Но сначала хочу попросить об услуге.

– Да пожалуйста, а что случилось?

– Ты знаешь Энди Уиппла?

– Конечно, мы с ним как раз только что говорили. По-моему, он убежден, что, донимая меня своими разговорами, сможет уничтожить то немногое, что еще осталось от закона Додда – Франка[22].

– Нужно, чтобы он срочно пришел ко мне в кабинет. Скажи ему, что я его ярый поклонник, что недавно видел его по телевизору и что мне очень хотелось бы пообщаться с ним вживую.

– Хоть что-нибудь из этого соответствует действительности?

– Ни в малейшей степени. Но если это будет исходить от тебя, он поверит. Это связано с моей семьей, с тем самым вопросом жизни и смерти, поэтому, прошу тебя, будь убедителен.

Мгновение подумав, Блейк ответил:

– Хорошо, сделаю все, что смогу.

– Спасибо.

Я нажал кнопку отбоя и положил телефон обратно в карман.

– Джереми, вы не встанете у двери, чтобы встретить Уиппла? – спросил я.

– Будет сделано, – ответил тот и исчез в приемной.

В кабинете остались только Элисон, Марк и я. Свояк сидел, понурив голову. Дыхание все еще давалось ему с трудом. Элисон смотрела на него в упор, будто пытаясь изрешетить взглядом.