Выжить! Чтобы не случилось, как бы хреново не было, но я должен выжить. Даже если придётся перегрызть чёртов гвоздь… Да ладно, ерунда это. Даже если придётся отгрызть себе руку — я сделаю это. Другие делали и выживали. Чем я хуже их? Лучше!

Слёзы из глаз, дикая боль, баланс на грани потери сознания…

Я взялся за гвоздь свободной рукой и сумел самую малость разогнуть его. Теперь самое сложное — протянуть по металлу руку до её полного освобождения. До этого, оказывается, совсем боли не чувствовал. Щекотка какая-то, а не боль была. Вот сейчас боль…

На момент, когда пришло освобождение от железного плена гвоздя, я всё-таки отключился на несколько секунд. Доконала меня боль…

Баюкая руку-инвалидку и мечтая хотя бы о таблеточке ибупрофенчика, осторожно подобрался к воде и начал черпать её уцелевшей правой, а затем жадно пить. Полсотни ладошек, наверное, в себя влил, прежде чем почувствовал, что напился. Даже болевые ощущения уменьшись. Вода — жизнь! Но от ибупрофена всё равно бы не отказался. А лучше промедола или трамадола укольчик…

— Сань, я тут…

Да, получилось так себе, не крик, а шепоток. Ветер, приносящий почти не ощутимую прохладу, и то сильнее. Надо потерпеть, набраться сил, и тогда можно будет докричаться.

Занозы! Занозищи! Брёвна! Больно их вынимать…

И чего мне не сиделось на Земле? Сейчас, с высоты пережитого, все старые проблемы кажутся сущей мелочью. Даже срок тюремного заключения, длиной лет в пятнадцать, не может сравниться с моими приключениями по степени моральной нагрузки. Грёбанный фэнтези-мир порядком достал. Ни секунды покоя. Меня война и то так не насиловала, как этот параллельный, или чёрт знает какой, мирок. Эх, сейчас бы в родную квартирку, прилечь на диванчик с бутылочкой пива, а затем всё забыть, как страшный сон…

Стоп, Ермаков! Ну что за нюни? Такой большой, а такой ерундой занимаешься, о невозможном мечтаешь. Действительность такова, какой является и изменениям не подлежит. Нужно взять себя в руки, успокоиться, и пытаться выбраться из дерьма, в котором оказался. Приступаю!

— Сань, ты там как? — вполне громко крикнул я.

— Ник, сукин ты сын! — Бодрова не вижу, но отлично слышу дикую радость в его голосе. — Ты живой, слава Богам этого мира! Чего молчал так долго, а? Я уже думал, что пираньи твой костный мозг доедают. Как ты? Всё в порядке?

— Ты первый спросил, тебе первому и отчитываться, — ответил я.

— Я, Ник, почти в здравии. Так, с десяток заноз поймал, пяток-другой шишек набил, да большой палец на левой руке умудрился вывихнуть. Вправил его уже… Сижу на долбанной скале, пытаюсь до тебя докричаться, тушёнку ем, воду пью, да швы старые понемногу снимаю. Крушение было страшным, но пережил я его малой кровью. Ты как? Что-то голос больно утомлённый. Нормально всё?

Тушёнку он, сука такая, ест. Почти не пострадал, гад такой. Везучий…

— Мешок с оружием и едой у тебя что ли? — обиженно спросил я.

— Ну да, ты же его отпустил, когда нас первый раз об палубу приложило. Повезло и я успел его поймать. Оружие уже высушено, жаль нечем смазать. Ты, Ник, наверное, голоден, да?

Я рассказал всё. Без преувеличений и преуменьшений. Как есть. Саня, когда мой монолог был закончен, молчал пол минуты. Потом почти неслышно сказал:

— Извини, друган, но помочь я тебе ничем не мог и пока не могу. Сам еле выжил, да и то благодаря твоим советам. В воду, уже после крушения, лезть не решился. Боялся, что либо пираньи сожрут, либо краб-кальмар. Его то ты хотя бы успел увидеть? Ник, может тебе баночку тушёнки попробовать закинуть? Скала не большая. Расстояние так вообще ерунда. Главное поймай её. Кидаю!

Не успел отменить заказ на транспортировку кидальным методом я. Банка описала почти идеальную дугу, пройдя в опасной близости от скалы-крокодила, но до меня не долетела — упала в воду в каких-то двадцати сантиметрах от края каменной суши. Как положено не уцелела, потому что всё-таки достигла дна и разбилась. Вода прозрачная и я отлично вижу как её немного взмутил бульон. Ещё вижу куски мяса, расплывающиеся по дну, к которым уже несутся, сломя головы, вездесущие пираньи. Есть идея!

Правой рукой схватив обломок доски с гвоздём и со всей силы ударил по скоплению рыбы, надеясь оглушить хотя бы одну. Не вышло, но результат всё равно вышел положительным — гвоздь пробил бок упитанной пираньи. Легонько дёрнул доску на себя и рыбка уже на суше. Хватаю другую доску и глушу её, пока не соскочила с гвоздя и не упрыгала обратно в родную стихию.

— Ник, ну что там, поймал? — взволнованно крикнул Саня. — Надеюсь я не в голову тебе запульнул?

— Не поймал, — ответил я, морщась от боли. При ловле пираньи работала только правая рука, но левая всё равно была сжата в кулак в момент короткого напряжения и боль не заставила себя ждать. Перетерпев, я объяснил: — Тушёнка не долетела, упала в воду, и разбилась о дно. Но зато я, при помощи доски, смог выловить одну пиранью. Мне бы соль и спички — пожарил бы. Дров навалом.

— Эй, Ник, доски не тронь! — крикнул Санёк. — Нам ещё плотик из них строить. Ты до лестницы как добираться собрался?

— Какой лестницы? — удивился я.

— А ты на скалы посмотри внимательнее, Ермак. Метров семьдесят влево, если лицом к ним стоять, там две верёвки почти до воды свисают, а между ними множество перекладин болтается. Приглядись!

Я пригляделся и оказалось, что Саня не врёт. Ну да, у него времени для рассматривания округи поболее было. Лестница, свисающая до небольшого каменного уступа, выглядит мощно. Из каната, толщиной не меньше моего запястья, сделана, а в роли перекладин используются обычные брёвнышки. Значит, мы здесь не первые. Люди, если вы есть на острове, спуститесь и спасите нас!

— У тебя досок много? — спросил Саня. — Нам бы плотик построить, чтобы до лестницы доплыть. У меня с древесиной совсем беда. Всю собрал, что вокруг пятачка плавала. Думаю теперь, как скрепить её. Мешок начал на нитки распускать. Прочности в них достаточно, так что шанс есть. Если построю, то к тебе поплыву. Соберём всё, что от корабля плавает в округе, и будем выбираться. Замётано?

— Замётано, — без особой надежды ответил я, но затем изменил мнение и решил немного вдохновить друга: — Давай, Сань, трудись. Верю в тебя. У меня пока задача попроще — разделать рыбку одной рукой и засушить её мясо на камнях. Пусть не очень хорошая, но тоже еда…

На том и порешали. Саня работает, а я отдыхаю. Пусть все мои повреждения лёгкие, но их много. Безболезненно можно только стоять. Ляжешь и плакать хочется. Болит, щиплет, колет…

Поесть нормально быстро засохшую на солнце рыбу мне не удалось. Только поднёс ко рту первую полоску вонючего сушёного мяса, как появилось интересное зрелище и мне стало не до обеда.

В опасной близости от скалы, на которой нахожусь, прошло что-то крупное, да так быстро, что я сперва подумал — не подводная лодка ли это? Хотя что с меня брать? Ясное дело, что кажется. Греюсь на солнце вот и глюки. Замотал ведь голову остатками штанов и постоянно смачиваю водой этот самодельный тюрбан, но, видимо, не помогает.