– Сын он или не сын, – встряла тут товарищ Крыленко, – а оскорблять святые вещи я не позволю. Я воспитана в христианских традициях воздержания и смирения.

– Оно и видно, – хрюкнул Илья Владимирович.

– Я попрошу не переходить границ приличия, – товарищ Крыленко почесалась под левой грудью и сделала надменное лицо. – Если во мне лишний вес, это не значит, что я не могу быть воздержанной. А то, что я выпиваю иногда лишний литр пива за обедом, так это как раз та небольшая мирская радость, которую иногда не грех себе позволить. Я бы на вашем месте поостереглась упрекать других, у вас и самого, небось, дрова в каждом глазу. Знаете, что бывает с теми, кто против нас? Вот у нас в деревне, к примеру, жил один священник. Дрянь человек, худущий, всё книжки тоже читал. И прошёл как-то по деревне слух, что он разбавляет святую воду обычной водопроводной. А народ у нас там сильно верующий. Так что привязали нашего священника за ноги к дереву, да так и оставили, пока дух не испустил. Милиция приезжала, свидетелей не нашла. Вот это настоящая вера, – она обвела всех грозным взглядом и принялась чесать попу.

– Чушь собачья, – буркнул Илья Владимирович и отвернулся.

Наступила тишина. Я подумал, что как раз подходящий момент вставить слово.

– Э… – сказал я. – Я вот тоже думаю, что в наше время верить как-то глупо. Ведь мы же теперь знаем, как мир устроен. Ну, там, маразматическое пространство и всё такое…

Конотоп повернулся в мою сторону, и я прочитал на его морде непонимание и удивление.

– Володя, да ты, оказывается, просто фантастический идиот. Я не знаю, что появилось раньше – Бог или вера в него, но с точки зрения маразма это и неважно. Ты давно уже должен был понять, что в маразме вероятность чего-то определяется, прежде всего, верой. Если столько людей верит в Бога – значит, его просто не может не быть. Даже если изначально его не было, он всё равно в какой-то форме возникнет. И то, что тысячи людей в монастырях и храмах молятся ему, прося о чем-то хорошем – это, знаешь ли, огромная сила. Может быть, и Земля-то жива сейчас только благодаря этому.

– И он всемогущий? – усомнился я. – Он может остановить маразм? Может, и нам просто помолиться, чтобы маразм закончился?

– Это не помешает, конечно, – усмехнулся в усы Конотоп. – Но боюсь, что в нас недостаточно веры.

– А вот вы знаете, – сказал Константин, – что на самом деле Игги Поп – не настоящий поп? И если Бога нет, то как же лыжники ада?

– А я раньше т-тоже в Бога не верил, – сказал Володя. – Пока мне ангел не явился.

– Вот, начались басни, – проворчал Илья Владимирович. – Какой ещё ангел? Что вы тут выдумываете? Скоро про летающие тарелки заговорите тут.

– У меня была тарелка, – вздохнул Конотоп. – Сломалась.

– Настоящий ангел, – продолжил Володя. – Вот сейчас расскажу. Как-то раз должен был я экзамен сдавать по физике. Но никак выучить не мог, не успевал. И такое отчаяние нахлынуло. Д-дай, думаю, схожу в церковь, поставлю свечку. Вроде людям помогает. И п-пошел. А у ворот церкви вдруг встречает меня человек, синий весь, и за плечами крылья, как у большой птицы. И говорит мне красивым таким голосом, небесным просто, причём в стихах:

«Вы днём, при солнечной погоде,

В сырой и затхлый храм идёте.

Узнать позвольте, в чём резон?

Что вы забыли средь икон?»

Ну, я отвечаю, что свечку иду поставить, чтобы мне повезло на экзамене. На это он говорит:

«К чему посредники в сём деле?

Уж лучше б дали деньги мне.

Вы б оглянуться не успели,

А всё б исполнилось вполне.

Ведь все иконы, храмы, свечи –

Всего лишь символы, не Бог.

Могу легко я обеспечить

Чтоб он с экзаменом помог».

Ну, и что-то ещё, я не помню. Я отдал ему все деньги и мобильник, и – не поверите – на следующий день мне достался единственный билет, который я хорошо знал.

– Что за кощунство! – воскликнула товарищ Крыленко. – Вы что же, считаете, что это был ангел? Да это просто какой-то ряженый гопник с крылышками, который вас обманул.

– Н-нет, – мотнул головой Володя. – Это точно был ангел. Взяв деньги, он взмахнул крыльями и улетел.

– Как вам, Володя, – возмутился Илья Владимирович, – не стыдно нести такую антинаучную чушь?! Позорите свою фамилию! В вашу честь назвали и Ульяну Громову, и Тиля Уленшпигеля, а вы… Вы хоть что-нибудь из своего тёзки читали? Вот, к примеру, хоть «Материализм и эмпириокритицизм»? Там он превосходно разносит в пух и прах всех критиков материализма.

– Между прочим, согласен, – кивнул Конотоп. – Пусть я и не люблю его безапелляционный стиль, но по существу там многое верно написано. Единственное упущение, на мой взгляд – слишком упрощённый взгляд на саму материю, а так вполне…

– Что вы имеете в виду? – спросил Илья Владимирович.

– Да там слишком много внимания уделяется препирательствам между теми, кто считает, что материя первична, и теми, кто считает, что первично сознание. Хотя это абсолютно неважно, потому что материя и сознание – по сути, одно и то же.

– Вы что же, хотите сказать, что не может существовать ничего материального, пока в мире нет ни одного человека? – с подозрением в голосе вопросил Илья Владимирович.

– Совсем нет. Если есть хоть что-то материальное, то у него и сознание – в вашем смысле – уже есть.

– Чудовищный бред! – Илья Владимирович покачал головой, и брови его недовольно нависли над глазами.

– Да я не буду спорить, – махнул лапой Конотоп. – Доказательства теперь просто вокруг летают…

– А мне вот друган один рассказывал, – вдруг заговорил Антипов, глядя прямо в костёр, – что когда-то давно был большой дождь, всё затопило. И будто столько воды было, что совсем не осталось сухого места. И пришлось людям построить большую лодку. И насажали в неё людей и зверей – семь пар чистых и семь пар нечистых, всего шестнадцать.

– Почему же шестнадцать? – не понял Эдуард Валентинович.

– Так там ещё блатных человек десять пролезло, – объяснил Антипов. – И будто поплыли они искать сухое место, а к ним прилетел какой-то ангел, что ли, и сказал «Плодитесь и размножайтесь». И так они размножились на этой лодке, что лодка не выдержала, развалилась, и все утонули.

– Что вы несёте?! – заорала товарищ Крыленко. – Если все утонули, от кого же род человеческий пошёл?

– Так от других людей пошёл. Которые не утонули. Не по