— Знаешь, что это? — спросила бабушка, заметив мое недоумение.

Я потрясла головой.

— Это колдовское зелье, девочка. Если выпьешь глоток, сможешь лететь куда угодно. Хочешь попробовать?

Мне никогда не доводилось смотреть на свою бабушку с таким ужасом, как в ту ночь. Единственные колдуньи, «мейги», которых я знала в ту пору, были героинями волшебных сказок. В отличие от ведьм юга Испании галисийские мейги представляли собой их смягченный вариант. Это были знахарки-травницы, способные излечить легкую хворь и вправить вывих, — нечто вроде семейного врача для простого люда. Несмотря на это, порой их сопровождала репутация еретичек и безбожниц. До этой ночи я считала, что моя бабушка никак не может принадлежать к этому миру. Она ежедневно ходила к мессе. Молилась Пресвятой Деве Фатимской и была доверенным лицом нашего приходского священника. Именно она расставляла цветы на праздниках и записывала детей в церковную школу.

— А ты тоже… ведьма? — спросила я ошеломленно.

Она взглянула на меня своими выцветшими голубыми глазами, в которых всегда светилась невыразимая любовь ко мне. Затем бабушка ласково улыбнулась и ответила самыми необычными и нежными словами, какие когда-либо слетали с ее губ.

— С этой ночи и ты тоже, Хулия, — промолвила она полушутя.

На том далеком празднике я пила и танцевала с тетей Ноэлой и бабушкой до самого рассвета. Оправившись от первоначального испуга, я подружилась с другими девочками моего возраста, тоже внучками мейг, и даже ощутила радость полета без крыльев, за пределами моих физических возможностей. Тогда я впервые почувствовала, что тело не является препятствием, что я обладаю силой, превосходящей ограничения материального мира, о чем я даже помыслить не могла в своих самых смелых мечтах. Зелье, остывавшее на песке, оказалось бальзамом с необычными свойствами. Мне не объяснили, из чего оно сделано, но не требовалось особого ума, чтобы обнаружить на дне стакана кусочки крапивы, чертополоха и других сорных трав, плавающих в крепком и горьком алкоголе. Теперь мне известно, что все это были психотропные вещества. Наркотики растительного происхождения, способные обострить восприятие и изменить сознание.

Когда я опьянела, тетя опустилась на колени рядом со мной и протянула мне какую-то бумагу:

— А теперь помоги нам, Хулия.

— Помоги нам, — повторила моя бабушка. На мятом и грязном листке я различила несколько слов. — Прочти их вслух и скажи, что ты чувствуешь, — приказала она.

Конечно же, я послушалась. Это были странные слова. Без смысла. Обрывки фраз на незнакомом мне языке.

— Arakib… Aramiel… Kokabiel…

Дрожа от страха, я начала произносить их громким голосом, и тут же мой рот наполнился странными экзотическими ароматами. Каждое слово вызывало новый вкус. Я почувствовала отчетливый запах мяты в носу. И розмарина. И сразу же вслед за ним — папоротника. С какого-то момента я стала видеть эти слова в виде светящихся букв, порхавших надо мной, как маленькие мошки. Они ярко выделялись на темном ночном небе и игриво покачивались, когда кто-то произносил их имя.

Тетя Ноэла и бабушка Кармен довольно переглянулись, заметив мое удивленное лицо.

Затем, не обращая внимания на мое потрясение, они попросили меня послушать то, что они споют, и прикрыть глаза, чтобы лучше ощутить цвет их голосов. Это еще одно безумие! Но я, поскольку опьянение не проходило, начала громко описывать свои впечатления вслух. Если они пели ноту фа, то я видела желтую тень, выплывавшую из их уст, как облачко пара в морозный день. При ноте до тень становилась красной. А при ре — фиолетовой. Цвета держались столько, сколько длилась нота, а потом свивались спиралью в лунном свете и рассеивались.

— Дорогая моя, — улыбнулась бабушка после двух или трех попыток и погладила меня по морковно-рыжим волосам, — ты обладаешь даром ясновидения. В этом нет никаких сомнений. Твой взор способен проникнуть в дали, недоступные большинству людей. Ты из наших. Из клана.

Я не ответила.

— Владение даром налагает особую ответственность, девочка, — предупредила меня очень довольная тетя. — С сегодняшнего дня твоя задача — оказывать помощь нашей общине.

— Ты поняла?

— Но мне страшно!

— Успокойся. Это пройдет.

Потом тетя Ноэла и бабушка Кармен отвели меня к холму, где группа женщин поддерживала костер. От жара огня мои щеки тут же раскраснелись. Тетя поздоровалась с каждой из присутствующих по очереди, называя по имени и сердечно обнимая. Она всем говорила про меня и рассказывала о том, что произошло. Я смущенно смотрела на нее, мысленно умоляя больше не упоминать ни про цвета, ни про буквы. Я не могла тогда оценить важность случившегося, и мне было стыдно, что женщины живо обсуждают то, что мне казалось какой-то игрой. Но вскоре я поняла, как сильно заблуждалась. Всякий раз, когда тетя Ноэла заканчивала свой рассказ, ее собеседница отступала на пару шагов, смотрела на меня округлившимися глазами и затем бросалась ко мне, целуя мне лоб или руки. Этот ритуал длился, наверное, часа два и повторился раз двадцать. Прошедшие через обряд женщины наливали себе еще по стаканчику зелья и оставались неподалеку, поглядывая на меня и обсуждая между собой что-то, что мне не удавалось расслышать.

Но когда процедура завершилась, произошло нечто неожиданное.

Женщины, узнавшие мой «секрет», выстроились в ряд передо мной и стали просить, чтобы я на них посмотрела. Сперва я даже не поняла, что им нужно. Смотреть на них? Зачем? Пришлось моей бабушке терпеливо разъяснить, что община хочет удостовериться, что действительно в их лоне появилась девочка с даром ясновидения. Редкой способностью, особой, которая позволяет лишь немногим людям в каждом поколении получить доступ к невидимой информации о настоящем, прошлом и будущем своих сородичей. Видеть звуки или слышать образы. Иными словами, раздвинуть границы восприятия намного шире, чем это дано обычным смертным.

— Тебе нужно лишь прикрыть глаза и называть первое, что проплывет перед внутренним взором, — сказала она.

Так я и поступила.

Пока за спиной у нас не засияли первые рассветные лучи, я «просматривала» всех этих мейг, стоящих на фоне костра. Я видела их в окружении некой дымки или светового поля разной интенсивности, которая мне многое сообщала об их здоровье или о состоянии духа. «Помоги нам, Хулия», — молили они с возбужденным блеском в глазах. Я говорила им все подряд, не раздумывая, и они покорно принимали сказанное. «Следи за кровообращением». «Проверь слух». «Иди к врачу, пусть посмотрит почки». Я следовала своему инстинкту. Где свет казался мне более слабым, я предчувствовала проблему.

Тетя Ноэла и бабушка Кармен улыбались с очень довольным видом. «Ты видишь ауру!» — дивились они. И я кивала, точно не понимая, что это означает. Для десяти лет мое невежество казалось достойным изумления. К примеру, я даже не подозревала, что в прежние времена этот ореол считался знаком святости. Или что он окружает людей, наделенных выдающимися способностями, о которых многие из них мне сами и рассказали.