Black Dyke Mills Band мгновенно попали под двойное — личное и профессиональное — обаяние Маккартни, и запись «Thingumybob», а заодно инструментальной версии «Yellow Submarine», прошла без сучка и задоринки. Однако магия на этом не закончилась. На обратном пути в Лондон экспедиция Apple Records решила остановиться поужинать в бедфордширском захолустье и свернула с шоссе у указателя с надписью «Харролд» — просто потому, что им понравилось название.

Харролд оказался почти неправдоподобно образцовой деревенькой с коттеджами под соломенными крышами и пышными садами, освещенными ласковым вечерним солнцем. Случившееся там Дерек Тейлор описывал потом в своих мемуарах 1974 года «Пока проходит время» (As Time Goes By) как некий кислотный сон в летнюю ночь:

Потом они перешли в деревенский паб, который в честь Пола не стали закрывать на ночь. Оставаясь истинным сыном Джима Мака, он сел играть на барном пианино, пел сам и дирижировал хором всех собравшихся до трех часов ночи.

Когда одна местная жительница стала исполнять свою версию «The Fool on the Hill», только примерно на середине он понял, что она на костылях. Он подошел к ней, станцевал с ней пару осторожных па, поцеловал в щеку, после чего вернулся к роялю и заиграл снова.

30 августа Apple выпустила сразу четыре своих первых пластинки в Британии: битловскую «Hey Jude», «Those Were the Days» Мэри Хопкин, «Thingumybob» Black Dyke Mills Band и «Sour Milk Sea» Джеки Ломакса. Последний, бывший вокалист ливерпульской группы Undertakers, был протеже Джорджа Харрисона, исполнявший его же песню; в остальном все было написано, спето, найдено или спродюсировано Полом.

Специальное подарочное издание в блестящей черной коробке с этикеткой «Наша первая четверка» было доставлено курьерами первой четверке британского истеблишмента: королеве в Букингемский дворец, королеве-матери в Кларенс-хаус, принцессе Маргарет в Кенсингтонский дворец и премьер-министру Гарольду Вильсону на Даунинг-стрит, 10. Чтобы звукозаписывающая компания так демонстративно гордилась своими исполнителями или чтобы метила так высоко — это было для музыкального бизнеса в новинку.

В пару к «Hey Jude» поставили «Revolution» Джона, однако по прагматическим коммерческим причинам на сторону «А» пошла именно маккартниевская вещь — не в последнюю очередь из-за того, что этот вариант был более приемлем для Америки, которая казалась уже на грани настоящей революции. (Очевидно, что это больше подходило и для слушателей в Букингемском дворце, Кларенс-хаусе, Кенсингтонском дворце и на Даунинг-стрит, 10.) Джон был недоволен решением, но, поскольку у него теперь были заботы посерьезнее Beatles, согласился.

В Америке сингл девять недель продержался на первом месте — дольше всех остальных синглов Beatles — и стал «золотым», то есть продался миллионным тиражом, всего за первые две недели. В Британии он продержался на вершине чартов всего две недели, откуда его потеснила «Those Were the Days», которую в свою очередь сменил кавер Джо Кокера на «With a Little Help from My Friends» с альбома Sgt. Pepper.

Британская телепремьера «Hey Jude» прошла на шоу Дэвида Фроста — в якобы прямом эфире перед большой студийной аудиторией. Хотя на самом деле выступление было предварительно записано, это был первый с 1966 года публичный концерт Beatles, и поэтому он собрал у экранов колоссальное количество телезрителей. По совпадению Джон с Йоко были гостями Фроста двумя неделями ранее с рекламой перформанса Йоко под названием «Забей гвоздь». Зрители из зала по очереди забивали гвоздь в деревянный брусок, после чего описывали свои переживания. Даже поддакивающему ведущему, приглашенному поучаствовать в перформансе вместе со всеми, не удалось сделать вид, что этот опыт произвел на него сколько-нибудь глубокое впечатление.

Однако во время трансляции «Hey Jude» Йоко, к очевидному всеобщему облегчению, отсутствовала и даже Джон против обыкновения в основном держался в тени. Это был фактически сольный номер Пола — за фортепиано, в красном бархатном костюме, с трагическими карими глазами поверх микрофона, в сопровождении четырехминутной коды — «На на на на-на-на на», затягивающую силу которой впервые смогла почувствовать на себе подпевающая публика.

Он никогда не упускал даже малейшей возможности рекламы. Со дня закрытия бутик Apple на Бейкер-стрит стоял пустым и заброшенным, а его витрины, прежде демонстрировавшие буйство красок, теперь были замазаны изнутри белым. Чтобы такое удачное место не пропадало зря, Пол в сопровождении Фрэнси Шварц и Алистера Тейлора наведался туда и процарапал в белой краске «Hey Jude». К сожалению, надпись по ошибке приняли за антисемитский лозунг «Juden Raus» («Евреи — вон»), которым в нацистской Германии размалевывали принадлежащие евреям заведения. Какой-то возмущенный прохожий разбил витрину, а местный еврейский лавочник позвонил Полу и пригрозил ему физической расправой.

К тому моменту он уже устал от Фрэнси и проклинал себя за то, что перевез ее на Кавендиш-авеню. Хотя сама она не понимала, что слишком загостилась, об этом прекрасно знали ее коллеги по Apple, причем иногда от самого Пола. «Я помню, мы однажды сидели у него дома, — говорит Крис О’Делл, — а Фрэнси была в соседней комнате, и он все жаловался: „Как бы мне от нее избавиться?“»

Вскоре после этого Крис временно отбыла за границу. Когда-то приехав из Калифорнии работать в Apple, она не обзавелась необходимым разрешением, и теперь министерство внутренних дел постановило, что подать соответствующее заявление она может только за пределами Британии. «Я отправилась получать разрешение в Ирландию, и это заняло больше времени, чем я ожидала, — получилось, что я застряла там примерно на три недели. Когда я вернулась, Фрэнси уже не было».

Успешно избавившись от этой проблемы, Пол обратил свое внимание на девушку, с которой всегда чувствовал себя комфортно и которая никогда ничего от него не ждала. «Вдруг откуда ни возьмись он мне позвонил, — вспоминает Мэгги Макгиверн. — Сказал, чтобы я собирала вещи, потому что завтра мы летим на юг. Я сказала, что у меня сейчас нет паспорта. „Не волнуйся, — ответил он. — Он тебе не понадобится“».