«Я могла бы здесь хорошо устроиться».

Как раз когда Пол в корне изменил свою жизнь втайне от всех, Джон и Йоко продолжали свою жизнь на первых страницах газет. 18 октября полиция устроила облаву на одолженную у Ринго квартиру на Монтегю-сквер, где они временно жили, и предъявила им обвинение в хранении 219 семян каннабиса. Хотя Джон утверждал, что наркотики ему подбросил участник рейда, в суде он признал себя виновным и взял на себя всю ответственность (таким образом спасая Йоко от возможной депортации), за что был оштрафован на 150 фунтов и дополнительно выплатил 20 фунтов издержек. Это был конец золотого века — времени, когда Beatles считались вне досягаемости для наркоотдела Скотленд-Ярда. С этой поры их будут арестовывать с тем же энтузиазмом, что и всех остальных, причем рекорд будет принадлежать отнюдь не Джону.

Тот факт, что Йоко была на пятом месяце беременности, не стал помехой для возмущенных фанаток, которые все так же пытались толкать и дергать ее за волосы. Вскоре после этого — возможно, как прямое следствие перенесенного ей стресса — у нее начались осложнения, а 21 ноября, за день до выпуска «Белого альбома», в лондонской больнице королевы Шарлотты у нее случился выкидыш. Отказавшись оставить ее одну хотя бы на мгновение, Джон надел пижаму и оккупировал койку по соседству. Когда место понадобилось еще одному пациенту, он просто перелег на пол.

К тому времени Джон уже передал инженерам Apple Records альбом, созданный им на пару с Йоко, и дал поручение раскошелиться на оформление и рекламную компанию не менее щедро, чем для «Белого альбома». Пластинка носила название Unfinished Music No. 1: Two Virgins («Неоконченная музыка № 1: Два девственника») и состояла из экспериментальных магнитофонных записей, которые они сделали еще в мае во время своей первой ночи вдвоем, — это занятие, по словам Джона, так их увлекло, что до секса дело дошло только к рассвету.

К пленке он приложил и фото для лицевой стороны, которое представляло собой полную противоположность целомудренной белизне обложки Ричарда Хэмилтона. Снятое самим Джоном с помощью фототаймера оно демонстрировало вид спереди двух обнаженных «девственников», обхвативших друг друга руками. Обратная сторона обложки, сделанная тем же методом, была в своем роде повторением «Задов» — старого фильма Йоко, — только здесь парочка, жеманно обернувшись, смотрела через плечо в объектив.

Все это было невероятным переломом для компании звукозаписи, которую Пол так тщательно выстраивал вместе с Роном Кассом и Питером Эшером: от Black Dyke Mills Band к сюрреалистическим электронным завываниям, от девственно миловидной Мэри Хопкин к обнаженных соскам и лобковым волосам напоказ. Однако проблемы быстро вышли за пределы выяснения отношений между Полом и Джоном. EMI, занимавшаяся изготовлением и сбытом продукции Apple, не хотела иметь ничего общего с изображениями, которые в 1968 году легко могли навлечь на нее уголовную ответственность за распространение порнографии. Президент компании, сэр Джозеф Локвуд, лично упрашивал Джона выбрать что-нибудь другое. «Почему бы не поставить на обложку Пола… он куда привлекательней, — предложил скрытый гомосексуалист Локвуд. — Или статую из какого-нибудь парка».

В конце концов был достигнут взаимно ненавистный компромисс: Two Virgins вышли на лейбле Apple, однако роль EMI ограничилась изготовлением пластинки. Распространение в Британии взяла на себя связанная с The Who компания Track Record, в Америке — никому не известное агентство Tetragrammaton. Когда диск добрался до магазинов, обложка с Джоном и Йоко оказалась упакованной в конверт из обычной коричневой бумаги — ироничный намек на традиционный камуфляж порнографии. Альбом разошелся совсем крохотным тиражом, однако, как и ожидалось, вызвал новую волну гневного разочарования в Джоне и недоумения по поводу его вкусов в области эротических изображений.

Пресса, упивавшаяся скандалом с Джоном и Йоко, довольно долго не догадывалась о новой подруге Пола. Однако фанатки, которые дежурили у ворот Пола, знали о Линде все, или им так казалось, и уже ненавидели ее не меньше, чем Йоко. По сути, в этом случае обида была даже острее, ибо, имея возможность рассчитывать на внимание самых красивых женщин мира, Пол почему-то выбрал ту, которая была очень далека от обычных стандартов привлекательности, имела светлые волосы, чаще всего вызывавшие желание как следует их расчесать, и всегда носила что-то решительно немодное, если не сказать неряшливое. Вдобавок ее застенчивость воспринималась со стороны как холодная надменность, смешанная с самодовольством по поводу ее незаслуженного приза.

Если за Джоном все всегда признавали определенную независимость и непредсказуемость, то поклонницам Пола было присуще сильное чувство собственности. С укоризненным выражением на лицах пикетчицы у ворот, подобно сборищу провинциальных тетушек, наблюдали, как меняется их когда-то модный и безупречно выглядевший идол: он отпустил густую черную бороду, заметно располнел, почти все время носил теперь мешковатое твидовое пальто.

Для фанаток перемены означали одно: «эта» вцепилась в него накрепко. На самом деле они всего лишь означали, что он наконец был счастлив.

Обретя стабильную личную жизнь, он теперь мог приложить силы к тому, чтобы заново поставить на ноги свой коллектив — после всех перипетий, связанных с «Белым альбомом». Ему просто не приходило в голову, что с их кризисом уже нельзя справиться никакими тактическим уловками. Два с лишним года они оставались исключительно студийным коллективом, но, поскольку никто из них никогда официально не объявлял о том, что с живыми выступлениями покончено, их по-прежнему считали самой главной в мире приманкой для концертной публики. Организаторы каждого очередного рок-фестиваля мечтали заполучить их в хедлайнеры, и в музыкальной прессе редкая неделя обходилась без новых предположений о том, где и когда они могли бы снова выйти на сцену.

Пол, конечно же, на самом деле никогда не отказывался от концертов: как было известно бедфордширской деревеньке Харролд, он был готов выступать перед любого размера аудиторией в любое время и в любом месте. И теперь он убедил себя в том, что все проблемы внутри группы исчезнут, стоит им только спуститься с четырехместного олимпа и снова начать играть для живых людей.

Его первое предложение, а именно взять и без объявления отыграть несколько клубных выступлений под псевдонимом, остальным показалось слишком радикальным. Однако теоретически сама идея теперь уже не воспринималась как немыслимая. Им понравился опыт выступления перед студийной аудиторией на телешоу Дэвида Фроста: люди в зале, хотя и приветствовали их с диким восторгом, слушали их музыку с таким вниманием и признательностью, которых они не испытывали со времен «Каверн». У Джона интерес к живым концертам вновь пробудился отчасти благодаря бурным переменам в его личной жизни. Ринго уделял все больше времени съемкам в кино, но, как всегда, готов был согласиться с любым решением группового сознания. Переубедить оставалось только Джорджа, который больше всех остальных ненавидел битломанию.

У Пола родился альтернативный план по возвращению Beatles в стихию, где они когда-то блистали ярче всех, — который заодно должен был реанимировать кинокомпанию, находившуюся в глубокой спячке после «Волшебного таинственного путешествия». Они дадут одноразовый концерт, который снимут на пленку и будут продавать во всему миру в качестве нового кинопродукта Apple. Парой к нему будет выпущен документальный фильм о репетициях группы — наподобие «Один плюс один» Жан-Люка Годара, где вместо отказавшихся Beatles снялись Rolling Stones.