В 1968 году единственным фильмом, выпущенным под маркой Apple, стала «Желтая подводная лодка» — мультфильм-фантазия на основе одноименной маккартниевской песни с альбома Revolver, производство которого Брайан Эпстайн санкционировал незадолго до смерти. Мультипликационные версии Beatles были озвучены актерами, а сами они проявили мало интереса к картине: их участие ограничивалось несколькими заведомо не первого разбора песнями (включавшими «All Together Now» Пола) и кратким появлением на экране перед титрами. Несмотря на их равнодушие, «Желтая подводная лодка» оказалась шедевром поп-арта, который после десятилетий засилья Диснея дал толчок развитию британской национальной анимации и оказал огромное влияние на будущую классику телевизионной комедии — «Летающий цирк Монти Пайтона».

Ничего не вышло и из идеи, с которой преисполненный энтузиазма Денис О’Делл приезжал в Индию: Beatles во «Властелине колец» Дж. Р. Р. Толкина. В ашраме Махариши было предварительно оговорено, что Пол будет играть хоббита Фродо Бэггинса, Джон — пресмыкающегося человекоподобного Голлума, Джордж — волшебника Гэндальфа, а Ринго — спутника Фродо Сэма. «Джон сказал, что мог бы написать под это дело двойной альбом», — вспоминает О’Делл.

Подыскивая режиссера, О’Делл вышел на великого Стэнли Кубрика, тогда еще только закончившего свой, по мнению многих, главный кинематографический шедевр «Космическая одиссея 2001 года». Даже отшельник Кубрик не нашел в себе сил отказаться от свидания с Beatles: он пообедал с Джоном и Полом, был всячески очарован, однако не мог представить себя в роли постановщика подобной картины. Без настойчивой поддержки Пола проект сошел на нет — пройдет три десятилетия, прежде чем другие люди превратят книги Толкина в трехсерийную киноэпопею стоимостью в миллиарды долларов.

Где-то в то же время на связь с Beatles вышел французский режиссер Жан-Люк Годар — фигура, почитавшаяся Джоном с его студенческой, а Полом — с его псевдостуденческой поры. В накаленной политической обстановке первой половины 1968 года Годар начал делать полудокументальный, полухудожественный фильм о революции и городских партизанах, который должен был сниматься в Лондоне и включать эпизоды с Beatles в студии звукозаписи.

Денис О’Делл, под сильным впечатлением от прочитанного сценария, передал его Полу. «Жан-Люк Годар и Beatles — фантастическое сочетание! Я думал, что Пол будет в восторге от идеи и минут за пять убедит участвовать в нем и остальных».

Через несколько дней Пол зашел домой к О’Деллу, который жил в Пимлико, прямо на берегу Темзы. «Он выпил чаю и съел большой кусок торта. Потом вынул годаровский сценарий и сказал, что дело не пойдет, потому что Джордж не хочет в нем участвовать. Когда я попробовал его переубедить, он просто бросил сценарий в реку».

«В итоге вместо них Годар взял Rolling Stones, и с тех пор я больше ни разу всерьез о фильмах с Полом не разговаривал».

Журналисты всех стран мира, стекавшиеся в застеленный яблочными коврами битловский ашрам на Сэвил-роу, не подозревали о том, что священная четверка уже стала пятеркой. Какое-то время Пол, Джордж и Ринго тоже пребывали в неведении.

В 1966 году, после знакомства с Джоном в галерее «Индика», Йоко Оно не стала возвращаться домой в Нью-Йорк, а поселилась в Лондоне и начала играть свою скромную роль в его многолюдном поп-культурном карнавале. Время от времени она попадала в газеты, благодаря тому или иному эффектному трюку, которые тогда еще не получили статуса «искусства перформанса», — таким как заворачивание каменных львов на Трафальгарской площади в белые полотна или смонтированный ею фильм под названием «Зады», в котором действительно не было ничего, кроме заполняющих весь кадр голых задниц.

На немногих снимках, сделанных для газет, можно видеть миниатюрную японку в мешковатой черной одежде, чье неулыбчивое лицо, наполовину скрытое непослушными черными волосами, как-то не вполне гармонировало с нарочитой бессмысленностью и абсурдностью ее проектов. Ее творения также включали скульптуру, фильмы, поэзию и музыку, причем всегда в формах, весьма отклоняющихся от принятого и неизменно нацеленных на вызов и провокацию. В свои тридцать пять она была на восемь лет старше Джона, и меньше ей было никак не дать. Трудно было представить кого-нибудь более далекого от абсолютно открытых, супермодных, лучащихся Beatles.

Йоко заинтриговала Джона еще при первой встрече, однако после первой неуклюжей попытки флирта он еще два года не предпринимал никаких усилий познакомиться с ней поближе. Каждый из них состоял в браке (Йоко — со своим вторым мужем, американским режиссером Тони Коксом), и, несмотря на репутацию самого безрассудного и неортодоксального битла, мысль о потенциальном скандале Джона весьма пугала.

Вместо этого на протяжении эры «Сержанта Пеппера», эры Махариши и эры основания Apple Йоко оставалась для Джона источником соблазна где-то на краю его поля зрения. Рядом с кроватью он держал ее книгу «Грейпфрут» — собрание текстов, которые она называла «стихами-инструкциями» и которые нужно было выполнять столь же буквально, как обозначения в нотной записи: например, «Укради ведром луну на воде» или «Нарисуй карту, чтобы заблудиться».

Когда она собирала выставку под названием «Шоу половины ветра», состоявшую из половин стола, стула, кровати и других бытовых предметов, она обратилась за финансовой помощью к Джону и получила ее, но пока еще постеснялась вставить его имя в список спонсоров. Когда Beatles были в Индии, она регулярно отправляла ему открытки с загадочными посланиями типа «Поищи меня, я облако в небе», которые Тони Брамуэлл привозил ему в Ришикеш в почтовых коричневых конвертах, чтобы их не увидела Синтия.

В конце концов они воссоединились в мае 1968 года, по совпадению как раз после рекламного тура Apple, куда Джон ездил вместе с Полом и где Пол заново встретился с Линдой Истман. Когда Синтия уехала куда-то отдыхать, он пригласил Йоко в свой псевдотюдоровский особняк в Суррее. Вернувшись домой, Синтия обнаружила их там вдвоем, а также японские тапочки перед входом в спальню.

Отношения Джона с Йоко на самом деле развивались в точности так же, как у Пола с Линдой: после нескольких лет, проведенных с человеком, с которым так и не удалось достичь полной близости или гармонии, у него, наконец, «екнуло». Десять лет спустя это прозрение будет по-прежнему свежо у него в памяти. «Боже мой [подумал я], это не похоже ни на что, что было раньше. Это лучше первого места в чартах. Это лучше золота. Это лучше всего что угодно».

Он немедленно оставил Синтию и пятилетнего сына Джулиана, а Йоко оставила своего мужа Тони Кокса и дочь Киоко. Как полагалось среди ливерпульских «корешей», Пол стал первым, кто услышал об этом от Джона: целью этого было не столько включить его в новую конфигурацию, сколько дать ему соответствующий сигнал: вдруг у него тоже какие-то виды на Йоко.

Осторожность, с которой Пол обстряпывал свои любовные похождения, не подходила Джону и Йоко; с самого начала в их отношениях было столько же перформанса, сколько и романтики. Они объявили всему миру о своем союзе, устроив церемонию, в которой два желудя были закопаны рядом с собором Св. Михаила в Ковентри, один — с западной стороны, другой — с восточной, символизируя культуру каждого. Йоко сразу же заменила Синтию и во время появлений Джона на публике, в том числе на открытии ателье Apple в Челси и на премьере в Национальном театре «Пьесы Джона Леннона: Пишу как пишется» (John Lennon Play: In His Own Write), основанной на его комических рисунках и рассказах.