Зимнего Дворца и при торжественном собрании, бывшем в Георгиевском зале, принял воинскую присягу под штандартом лейб-гвардии Атаманского имени Его Императорского Величества полка, по случаю вступления в действительную службу».

Это был первый серьезный экзамен на зрелость. Очевидец события Великий князь Константин Константинович описал важное событие. «Нашему Цесаревичу сегодня 16 лет, он достиг совершеннолетия и принес присягу на верность Престолу и Отечеству. Торжество было в высшей степени умилительное и трогательное. Прочитал он присягу, в особенности первую, в церкви детским, но прочувственным голосом; заметно было, что Он вник в каждое слово и произносил Свою клятву осмысленно, растроганно, но совершенно спокойно. Слезы слышались в Его детском голосе; Государь, Императрица, многие окружающие, и я в том числе, не могли удержать слез».

В 1887 году последовало производство Цесаревича Николая в штабс-капитаны, в 1891 году – в капитаны и, наконец, 6 августа 1892 года получил звание полковника. На этом офицерское производство закончилось, и в чине полковника он остановился до конца.

Воинская служба всегда вызывала самые восторженные чувства. В письме другу Сандро весной 1887 года восклицал: «Это лето буду служить в Преображенском полку под командою дяди Сергея, который теперь получил его. Ты себе не можешь представить Мою радость: Я уже давно мечтал об этом, и однажды зимой объявил Папа́, и он Мне позволил служить. Разумеется, Я буду все время жить в лагере и иногда приезжать в Петергоф; Я буду командовать полуротой и справлять все обязанности субалтерн-офицера[47]. Ура!!!»

Регулярно отправлял письма о своих служебных делах отцу и матери, особо подробные – «дорогой Мамá». Летом 1887 года сообщал: «Теперь я вне себя от радости служить и с каждым днем все более и более свыкаюсь с лагерною жизнью. Каждый день у нас занятия: или утром стрельба, а вечером батальонные учения, или наоборот. Встаем утром довольно рано; сегодня мы начали стрельбу в 6 часов; для меня это очень приятно, потому что я привык вставать рано… Всегда я буду стараться следовать твоим советам, моя душка Мама; нужно быть осторожным во всем на первых порах!»

С января 1893 года цесаревич служил в должности командира 1-го («Царского») батальона лейб-гвардии Преображенского полка. Очень дорожил службой, безусловно, исполнял требования уставов, весь «воинский артикул».

Его непосредственный начальник – командир Преображенского полка Великий князь Константин Константинович – записал в своем дневнике 8 января 1893 года: «Ники держит себя совсем просто, но с достоинством, со всеми учтив, ровен, в Нем видна необыкновенная непринужденность и вместе с тем сдержанность; ни тени фамильярности и много скромности и естественности».

Прошел год, впечатления командира не изменились: «Ники держит себя в полку с удивительной ровностью; ни один офицер не может похвастаться, что был приближен к Цесаревичу более другого. Ники со всеми одинаково учтив, любезен и приветлив; сдержанность, которая у Него в нраве, выручает Его».

В 1882 году в жизни будущего Царя Николая II произошло приметное событие: начал вести дневник. С тех пор, почти до самой смерти, перед сном заносил туда описание истекшего дня. Первая страница дневника открывается записью – «Песня, которую мы пели». Далее следовал текст.

Вниз да по речке

Вниз да по Казанке

Серый селезень плывет

Вдоль да по бережку

Вдоль да по крутому

Добрый молодец идет

Он со кудрями

Он со русыми

Разговаривает

Кому ж мои кудри

Кому ж мои русые

Достанутся расчесать?

Досталися кудри

Досталися русы

Старой бабушке чесать

Сколь она не чешет

Сколь она не гладит

Только волосы дерет.

Далее тринадцатилетний автор изложил «технику вокала»: «После каждого куплета, чтобы удлинить песню, мы прилагали припев: «Иш-ты, подишь-ты», «что же ты говоришь ты», с повторением последнего стиха предыдущего куплета».

Роковым рубежом в жизни «золотого мальчика» стала смерть дедушки, павшего от рук заговорщиков. Он и через годы хорошо помнил тот первомартовский день 1881 года, когда во время дневного чая в Аничковом Дворце родители и Он услыхали страшную весть: совершено покушение на Государя. Цесаревич Александр тотчас бросился в Зимний Дворец, крикнув жене и детям, чтобы следом ехали. Они немедля и отправились. Увиденное потрясло мальчика.

«Когда мы поднимались по лестнице, Я видел, что у всех встречных были бледные лица. На коврах были большие пятна крови. Мой дед истекал кровью от страшных ран, полученных от взрыва, когда его несли по лестнице. В кабинете уже были Мои родители. Около окна стояли мои дяди и тети. Никто не говорил.

Мой дед лежал на узкой походной постели, на которой он всегда спал. Он был покрыт военной шинелью, служившей ему халатом. Его лицо было смертельно бледным. Оно было покрыто маленькими ранками. Его глаза были закрыты. Мой отец подвел меня к постели. Папа́, – сказал он, повышая голос, – Ваш «луч солнца» здесь. Я увидел дрожание ресниц, голубые глаза Моего деда открылись, он старался улыбнуться. Он двинул пальцем, но он не мог поднять рук, ни сказать то, что он хотел, но он, несомненно, узнал меня. Протопресвитер Бажанов подошел и причастил Его в последний раз. Мы все опустились на колени, и Император тихо скончался. Так Господу угодно было».

Императором стал Александр III. В тот день его Сын Николай стал Цесаревичем и одновременно, как-то было прописано в законе, Атаманом всех Казачьих войск.

Мальчик взрослел, становился юношей, возникли сердечные привязанности. У Николая II в молодости было четыре сердечных увлечения. В свои юношеские лета воображение захватила Его кузина-ровестница, дочь Альберта-Эдуарда и Александры Уэльских Английская Принцесса Виктория Уэльская (1868–1935)[48]. Цесаревич начал с ней переписываться еще почти ребенком. Виктория нравилась своей серьезностью, основательностью, «неженским» умом.

В 1889 году, характеризуя Принцессу, писал Александру Михайловичу: «Она действительно чудное существо, и чем больше и глубже вникаешь в ее душу, тем яснее видишь все ее достоинства и качества. Я должен сознаться, что ее очень трудно сначала разгадать, т. е. узнать ее взгляд на вещи и людей, но это трудность составляет для Меня особую прелесть, объяснить которую Я не в состоянии».

Этой Английской Принцессой, помимо Цесаревича, кратковременно увлекались еще двое русских Великих князей. Она очень нравилась Великому князю Александру Михайловичу, а уже значительно позже в нее влюбился брат Николая II Великий князь Михаил Александрович. Но жизнь распорядилась так, что Виктория умерла старой девой в 1935 году, пережив всех своих русских поклонников.

Потом русский Престолонаследник недолго симпатизировал княжне Ольге Александровне