Первые месяцы 1868 года доставили Цесаревичу и Цесаревне немало переживаний. Александр уже с конца предыдущего года знал, что жена в «интересном положении». Очень переживал. Минни переносила свое положение непросто: приступы слабости одолевали, боли мучили, да порой так, что свет был не мил. Хотя она держалась мужественно, редко жаловалась, но супруг и без слов все видел.

Первое время, как стало известно, что ожидается прибавление, муж с женой редко о том вслух говорили, боялись «спугнуть счастье». Один раз они уже ошиблись. Летом 1867 года, находясь в Дании, они решили, что Минни беременна. Все признаки вроде бы были налицо; о том вполне определенно сказал доктор Юлиус Плум (1829–1915) – личный врач Датской Королевской Семьи.

Оповестили близких, а Царь Александр II и Царица Мария Александровна даже уже молились за благополучный исход. А потом пришлось оправдываться. Цесаревичу довелось иметь неприятный разговор с Папа́, который устроил сыну выговор за то, что не проверили все основательно, прежде чем разглашать. Это ведь дело государственной важности и никакое легкомыслие недопустимо!

С начала 1868 года сомнений никаких не оставалось, а грядущие роды занимали все помыслы. В середине апреля Цесаревич с Цесаревной переехали из Петербурга в Александровский Дворец Царского Села. Рядом, в Большом Дворце, обосновались Царь с Царицей. Важного события можно было ждать в любую минуту. Акушерка бессменно дежурила во Дворце.

Александр Александрович в эти дни почти не отлучался, лишь в самом крайнем случае, находясь все время или вместе с женой, или поблизости. 6 мая, в начале 5-го утра, Мария Федоровна проснулась, ощущая сильную боль в нижней части живота. Она немедленно разбудила мужа, который заволновался, не зная, что делать. Позвал акушерку, которая сказала: «Начинается».

Цесаревич тут же отправил записку матери: «Милая душка, Ма! Сегодня утром, около 4-х часов, Минни почувствовала снова боли, но сильнее чем вчера и почти вовсе не спала. Теперь боли продолжатся и приходила м-ль Михайлова, которая говорит, что это уже решительно начало родов. Минни порядочно страдает по временам, но теперь одевается, и я ей позволил даже ходить по комнате. Я хотел приехать сам к Тебе и Папа, но Минни умоляет меня не выходить от нее. Дай Бог, чтобы все прошло благополучно, как до сих пор и тогда – то будет радость и счастье».

Однако прошло еще несколько часов, пока все окончательно определилось. Дальнейший ход событий запечатлен в дневнике Цесаревича.

«Мама́ с Папа́ приехали около 10 часов, и Мама осталась, а Папа уехал домой. Минни уже начинала страдать порядочно сильно и даже кричала по временам. Около 121/2 жена перешла в спальню и легла уже на кушетку, где все было приготовлено. Боли были все сильнее и сильнее, и Минни очень страдала. Папа вернулся и помогал мне держать мою душку все время. Наконец, в 1/2 3 час. пришла последняя минута, и все страдания прекратились разом. Бог послал нам сына, которого мы нарекли Николаем. Что за радость была – это нельзя себе представить.

Я бросился обнимать мою душку-жену, которая разом повеселена и была счастлива ужасно. Я плакал, как дитя, и так легко было на душе и приятно».

Еще до появления на свет сына мать и отец знали, что если будет мальчик, то назовут Николаем, в честь незабвенного для обоих Никса, «ангела-хранителя» их семейного счастья…

После того как стал отцом, у Цесаревича Александра просто «душа пела». Каждый день, как только вставал, направлялся к сыну и умилялся лицезрением улыбчивого Малыша, который почти всегда «был в духе». Вскоре после появления сына записал: «Да будет Воля Твоя Господи! Не оставь нас в будущем, как Ты не оставлял нас троих в прошлом. Аминь».

Императорская Фамилия отмечала праздничное событие: звучали салюты, устраивались фейерверки и гулянья. Раздавались Царские милости: сокращались сроки заключения арестантам, сыпались благодарственные пожертвования на богоугодные заведения.

Величие события подчеркивал и состав участников церемонии крестин, состоявшейся через две недели. Восприемниками по чину крещения стали: Царь Александр II, Царица Мария Александровна, Датская Королева Луиза, Кронпринц Фредерик (будущий Король Фредерик VIII).

Почти через тринадцать лет Николай Александрович станет Цесаревичем, а через двадцать шесть лет – Императором. С того времени вплоть до 1917 года 6 (18) мая будет государственным праздником России…

У Александра Александровича (Александра III) и Марии Федоровны, помимо Николая, родилось еще пятеро детей: Александр (1869), Георгий (1871), Ксения (1875), Михаил (1878), Ольга (1882). Дети дарили радость, наполняли жизнь теплом и уютом.

Однако родителям приходилось переживать и горькие события. Самое тяжелое – смерть. Цесаревичу Александру такое довелось испытать однажды, в 1870 году, когда умер малютка Александр. Марии же Федоровне судьба уготовала вообще неимоверно страшную для матери участь: пережить смерть всех сыновей, четверых внучек и внука…

Старший сын Николай с детства отличался спокойным нравом, редко плакал, почти не болел. Дворцовые няньки, выпестовавшие немало великокняжеских чад, просто поражались. Старая бонна-англичанка мисс Екатерина Струтон, служившая при Царской Семье почти тридцать лет, которую все, и большие и малые, иначе, как «Китти», не называли, находила, что характером сын – «копия отца». Старая Китти то знала не понаслышке: на ее руках вырос будущий царь Александр III.

Николай, «милый Ники», был отрадой родителей. Господь их вознаградил за все переживания и волнения, подарил сына, от одного вида которого сразу же радостней становилось на сердце. «Золотой мальчик», «ангелочек», «солнечный луч» – так в детстве Его почти всегда называли родители, Дедушка-Император и Бабушка-Императрица.

Улыбчивый, со светло-синими глазами карапуз – просто изображение с рождественской открытки. Его золотистые кудрявые локоны Датскому Королю и Королеве напоминали их Дагмар; русские же дедушка с бабушкой считали, что внук очень походил на их сына Александра в юном возрасте.

Самому Николаю Александровичу детство запомнилось торжеством белого и золотого цветов, разлитых повсюду. Крахмальные передники нянек, огромные окна комнат, светлые обивки и портьеры дворцовых помещений, золоченая мебель, яркие колеры придворных мундиров, неповторимое свечение алтарей, хрустальное мерцание огромных люстр. Казалось, что «золотой ангелочек» только и мог появиться в блестящем мире Царской повседневности.

Он с ранних пор знал, что Он необычный мальчик, что Его дедушка Царь, а со временем Царем станет отец. Через много лет Николай II рассказывал своим дочерям:

«Когда я был маленьким, Меня ежедневно посылали навещать Моего деда. У него была такая приятная улыбка, хотя лицо его было обычно красиво и бесстрастно». Однажды «я был на всенощной с моим дедом в маленькой церкви в Александрии. Во время службы разразилась сильная гроза. Молнии блистали одна за другой. Раскаты грома, казалось, потрясали