Машина неслась по городу, мелькали дома, прохожие, сверкаливывески, мигали светофоры, а мы сидели на широком мягком сиденье, и перед намина расстоянии вытянутой руки надрывался заливисто телефон, но ни я, ни Райли несмели протянуть руку.

1979

Получить квартиру в новом доме, если до этого не имелникакой, событие, безусловно, радостное. Смотреть на наш дом одно удовольствие,такой он новый и красивый: песочно-желтый, девятиэтажный, с длинными балконамии узором из красных кирпичей на торцовых стенах. Если бы только не подходы кнему… Когда-нибудь здесь появятся аккуратные асфальтовые дорожки, клумбы идетские площадки, но пока вместо этого планируемого благоустройства лишьвзрыхленная земля, разнообразный строительный мусор и канавы.

Я перешел канаву по грязной узкой доске, вошел в свойподъезд, достал из почтового ящика «Комсомолку» и письмо, почему-то безобратного адреса. Предназначалось оно мне, хотя я так и не смог вспомнить, чейэто почерк. Решил прочесть его дома и пошел на свой третий этаж.

Щелкнул замок, я шагнул в прихожую, хотел повесить сетку навешалку и остановился с протянутой рукой.

Это была не моя прихожая. Вместо досок пола рыжего цвета –великолепный блестящий паркет, вместо зеленой краски, какой обычно покрываютстены в прихожей – красивые сине-черные обои с полу абстрактным рисунком.Вместо моей простенькой ширпотребовской вешалки – ультрасовременное сооружениеиз меди, которое и вешалкой-то назвать казалось нетактичным. Произведениеискусства, а не вешалка. Место стандартного плафона над дверью в туалет занялэлегантный светильник, а сама дверь была не больнично-белой – приятно для глазсиней, гармонировавшей с обоями. Ни такой вешалки, ни таких обоев, ни такогосветильника я никогда не видел ни в кино, ни в магазинах, ни в чьей-либоквартире. Все это было красиво и очень современно, а из прихожей я виделкомнату, напоминающую декорацию для фильма о современном западном бомонде.

Первое, что пришло мне в голову – я ошибся квартирой, порассеянности проскочил выше или не дошел до своего этажа. А то, что ключподошел к замку – в конце концов, при нынешней стандартизации такие вещипроисходят не только в фильме Эльдара Рязанова и юмористических рассказах, но ив жизни. Мне приходилось слышать о таких случаях, а теперь это произошло сомной. Мелкая бытовая хохмочка…

Я забрал сетку и осторожненько, неслышно ступая, вышел на площадку.Оказавшись в неловком положении, самое лучшее – как можно быстрее выпутаться.

И, все-таки я не ошибся ни площадкой, ни дверью! Танезнакомая роскошная квартира была двенадцатой, моей, а на Двери соседнейодиннадцатой белела знакомая царапина от пола до замка. И возле моей,двенадцатой, лежал старенький, привезенный из общежития половичок. Это была мояквартира.

И я снова вошел в великолепную прихожую, повесил сетку напроизведение искусства, снял туфли и вошел в комнату, так неожиданно ставшуючужой. Комнату? Ну да, моя квартира состояла из одной-единственной комнаты.Сейчас, неизвестно откуда, появились еще две. Комнаты не возникают из ничего:если у меня прибавилось две, значит, двух лишились соседи, но пока что неслышно, чтобы они взволнованно метались, чтобы они заметили. Правда, они моглиеще не вернуться с работы…

Тут я заметил, что старательно думаю о второстепенном нерешаясь задать себе главный вопрос – кто это устроил и зачем? В отлучке япробыл максимум тридцать пять минут. Не в человеческих силах за такой срокнастелить паркет, оклеить стены обоями, заменить лампы, привезти и расставитьмебель, привести квартиру в такой вид, словно она пребывает в нынешнемвеликосветском состоянии месяц по крайней мере. Не говоря уж о том, что не вчеловеческих силах добавить две лишних комнаты. Люди такого не могут, покрайней мере – пока.

И мне стало страшно. Просто первобытно страшно. Я сидел ввеликолепном кресле у великолепного стола посреди великолепной гостиной, и менябил озноб. Хотелось сесть спиной к стене, чтобы никто не прыгнул сзади,хотелось бежать, но куда? От кого? От чего? И к кому? Я не сплю, я не сошел сума. Мир не изменился. Кроме моей квартиры.

Я распечатал письмо и стал читать. Внешне оно не выгляделонеобычным – конверт, какие продают в киоске на углу, текст умело, без помарокотпечатан на пишущей машинке.

«Уважаемый Борис Петрович! Без сомнений, вы удивлены и,вполне вероятно, напуганы случившимся. Хотим сообщить вам, что волноваться ибояться не нужно. B случившемся с вами нет ничего сверхъестественного илимистического. Обстановка квартиры, деньги и машина! (еще и машина!?)принадлежат вам лично, и вы можете распоряжаться ими как сочтёте нужным. Деньгинастоящие, и пользование ими не связано с какими бы то ни было сложностями. Чтокасается Жанны, то здесь вы также свободны в своем выборе. Советуем ни в коемслучае не обращаться в органы милиции или иные аналогичные opганизации – этодля вас чревато»…

Я отложил письмо. Это для вас чревато… «Палажи! под втаруюскамейку тыщу руб. новыми.. Если стукнешь! ментам – тебе хана». Похоже?Нисколько. Такие письма пишут, когда хотят что-то от тебя получить, но здесьпротивоположное – от меня ничего не требуют, наоборот, только дают, анеприятностями грозят, если я это сдам! властям. Странные шантажисты,шантажисты навыворот…!

Действительно, почему бы не набрать 02? Приедет капитан илилейтенант с институтским ромбиком, мне без труда удастся убедить его, что всеэто не мое и никогда моим не было – я не вороватый завбазой и не подпольныйвалютчик, я простой программист.

Все это богатство скорее всего конфискуют. Интересно, будетли оно считаться кладом, найденным мною и переданным государству? И… Что?Неизвестный в темном подъезде, сопя, сует мне нож под ребро? Четверонеизвестных заталкивают в машину и увозят?

Дело даже не в обещанных неприятностях, хотя и они – несахар. Я могу так никогда и не узнать, кто это сделал и для чего, а ведь ястрашно любопытен, да и не одно любопытство двигало бы любым, попавшим в такуюситуацию. Еще и долг – долг исследователя, если хотите. Человек, столкнувшийсяс таким, просто обязан докопаться до сути – не ради славы, не ради любопытства.Жажда познания, вот что это такое. Если есть загадка, она должна быть решена.

Письмо прояснило кое-что, но одного я решительно не понимал– кто такая Жанна. Слово написано без кавычек – имя женщины? Но где она в такомслучае?

Я встал и начал обыскивать квартиру – медленно, методично,как сыщики в романах.

Мебель была великолепной, ковры тоже, одежда – такую, должнобыть, носят миллионеры или еще свергнутые короли. Огромный цветной телевизор,стереомагнитофон, подключенный к квадрофонической системе и установкецветомузыки. Кухня – скопище нок, призванных максимально облегчить трудхозяйки. Ванная – цветной кафель, озонаторы и куча других приспособлений,назначения которых я не знал. Деньги я нашел в секретере, по приблизительнымподсчетам, их оказалось сорок три тысячи в рублях, пять тысяч в долларах и ещедесять тысяч в неизвестных мне банкнотах.