Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вдохнув зимнего воздуха, Мунэмори послал коня им навстречу и вскоре поравнялся с отцом.
— Войска привел? — проворчал вместо приветствия Киёмори. Его кожа и усы посерели от дорожной пыли, а резкие морщины придавали лицу сходство с каменным изваянием. Даже глаза — черные и холодные, — казалось, были высечены из обсидиана.
— Они ждут по ту сторону ворот, отец.
— Отлично. Тогда вперед.
Мунэмори повернул коня, чтобы очутиться в одном строю с Киёмори, потом, понизив голос, спросил:
— Кого нам предстоит победить такой могучей ратью?
— Всех. Всех недругов Тайра. — Киёмори махнул вперед. Грозное воинство двинулось дальше, устремляясь сквозь ворота. Мунэмори взбодрил коня пятками, чтобы не отстать от предводителя.
— Разве нам кто-нибудь угрожает?
— А разве нет? Ты наверняка об этом слышал: землетрясение — наша вина, оно предрекает падение Тайра. Как ураган до него, как пожар и комета. Все боги-де сговорились против нас. Не пора ли показать всем, что боги нам не указ? Мы, Тайра, даже богам не позволим о нас злословить. Если они предвидят хаос — будет им хаос. И мы, Тайра, выйдем из него победителями.
Мунэмори нервно сглотнул. Старший брат не раз намекал, что отец повредился рассудком. Мунэмори не был в этом уверен, но особенно не заботился поиском правды, а теперь сожалел о своей беспечности.
Двое его воевод развернули коней и проехали обратно через врата. Бой копыт могучей рати удивительно мягко отдавался от балок Расёмона. Их звук походил теперь на журчание ручья, на плеск бурной реки, какой бывает слышен лишь у самой кромки.
Дружина Мунэмори, числом едва более двух сотен воинов, поджидала несколькими кварталами ниже по улице Судзяку. Простой люд и лавочники, что с любопытством поглядывали на горстку бойцов, один за другим замечали приближение полчища Киёмори. Их лица вытягивались, и они тут же прыскали по домам и лабазам, спеша закрыть двери и ставни.
Встретив пополнение, князь Тайра опять осадил коня.
— Мунэмори! Отведешь своих людей и половину моих в Рокухару и устроишь оборону. Я же возьму остальных в Нисихатидзё — там будет расположена наша ставка. Когда покончишь с приготовлениями, возвращайся ко мне. У меня есть для тебя особое поручение.
— Что это за поручение, отец? Киёмори лишь покачал головой:
— Скажем, пришла пора нанести кое-кому визит. Сказав так, Киёмори обернулся в седле и принялся раздавать команды военачальникам.
В этот миг Мунэмори осознал, что даже призрак Син-ина пугает его меньше собственного отца.
— Возмутительно! — тихо воскликнул Го-Сиракава.
— Именно так все и было, владыка, — отозвался Дзёкэн, Печать дхармы, кутаясь в серое одеяние и пытаясь отогреть над жаровней продрогшие руки. — Князь Киёмори весь день продержал меня на снегу, а выслушать соизволил лишь па закате, когда я поднялся уходить.
Го-Сиракава махнул слуге, чтобы тот подал еще одежды — укрыть спину достопочтенному Дзёкэну, сыну Синдзэя и достойнейшему во всех отношениях человеку. Подобное обращение от предводителя Тайра оскорбляло не только государя-инока, но сами законы приличия.
— Объяснил ли князь Киёмори, зачем привел вчера такую могучую рать?
Дзёкэн не без труда кивнул:
— Поначалу он сказал, что причины его недовольства вами столь очевидны, что обсуждать их глупо. Однако, поскольку я остался просить его аудиенции, господин Киёмори соизволил просветить мое невежество. Сперва он пожаловался на то, что вы не воздали поминальных почестей его сыну Сигэмори.
Го-Сиракава, нахмурившись, откинулся на пятках.
— Сделай я так, Киёмори составил бы другую жалобу — что я лишил его клан права оплакать Сигэмори по своему обряду. Его недовольство смехотворно.
— Далее он сказал, — продолжил Дзёкэн, — будто вы предавались всем обычным увеселениям и устраивали празднества — а меж тем не минуло еще положенных дней после кончины Сигэмори, не проявили сочувствия к его отеческой скорби и не оплакали потерю радетельного и мудрого советника, верой и правдой служившего государю.
— Сигэмори ценил жизнь, ее светлые стороны. Он сам говорил мне перед смертью, что не хочет, чтобы столица погрузилась в уныние с его уходом, — по его словам, это лишь ускорит наступление темных времен. Отсюда видно, что Киёмори плохо понимал своего сына. А может быть, просто ищет повода рассориться со мной.
— Как бы то ни было, — молвил Дзёкэн, — это еще не все. Потом Киёмори сказал, что край Этиго был обещан наследнику Сигэмори, как переходящий в его роду от отца к сыну. Однако же вскоре после кончины князя пост этот отняли у его семьи и отдали другому.
— Первенец Сигэмори еще не дорос до такой должности, а край Этиго очень ценен для государства. Я даже не припоминаю, чтобы заверял подобное соглашение. Продолжай.
— В третью очередь он посетовал, что вы, владыка, не вняли ходатайству Киёмори о жаловании вельможе Мотомити поста тюнагона. Он счел это оскорбительным.
— Мотомити никак не стоит поста тюнагона, о чем Киёмори не может не знать. Верно, это очередная уловка.
— И разумеется, — подытожил Дзёкэн, — он припомнил заговор в Сиси-но-тани.
Го-Сиракава подался вперед:
— А он догадывается, что вы были замешаны? Дзёкэн отхлебнул зеленого чая.
— Не уверен, владыка. Однако я изо всех сил постарался очистить вас от подозрений и напомнил о многих благодеяниях, каковыми императорский дом осыпал род Тайра. Впрочем, его мои слова, кажется, не тронули.
— Так я и думал. — Го-Сиракава потер подбородок и испустил тяжкий вздох. — Как жаль, что старых времен не вернуть! Раньше, бывало, начнет заноситься один воинский клан, ему на усмирение призывали другой — лишь затем, чтобы выровнять положение, не более.
— Владыка, — заметил тут инок Дзёкэн, — Минамото не сгинули еще с лица Земли, как бы Тайра о том ни мечтали. Слышал я, двое сыновей великого Ёситомо набирают приверженцев на востоке. Младший из них, говорят, успел прославиться искусством боя на мечах и задатками полководца.
— Да, но старший, избранный асоном, — возразил Го-Сиракава, — тихо живет в монастыре и отклоняет все просьбы о принятии командования.
— Ёритомо вырос человеком благочестивым, владыка, и послушным государевой воле — потому и блюдет условия ссылки. Однако если поймет он, что императорский дом в опасности, и получит высочайший указ защитить его — верю, Ёритомо проявит себя столь же благочестиво в уничтожении угрозы. В восточных землях у Тайра все еще мало влияния, и Минамото легко смогут собрать там значительное воинство.
Го-Сиракава потупил взгляд, изучая узор плетения циновки.
— Пошли я такой указ — Тайра тотчас нападут на мой дом. Второго То-Сандзё мне не надо.