— Как хорошо, так приятно встретить землячку! — Сердцеед продолжал старательно растягивать губы. — Я уже давно за вами наблюдаю и все гадаю, как такая очаровательная фройляйн может скучать в одиночестве. Не возражаете, если я составлю вам компанию?

На долю секунды девушка стрельнула глазами ему за спину, а затем в ее ухмылочке появилось что-то каверзное.

— Не возражаю, отнюдь… Вы поможете мне намазать спину? — Она кокетливо прищурилась, тряхнула баночкой с кремом для загара, а парень едва не выпрыгнул из шорт от радости.

«Готово! О да, детка!» — мысленно поздравил он себя.

— Тогда давайте познакомимся. Меня зовут Кристиан. Можно просто Крис. А вас как…

— При-и-и-иве-е-е-ет! — раздался у него над ухом неприятный, скрипучий голос.

Кристиан ощутил, как голову сжали стальные тиски и только через мгновение понял, что это вовсе не железо, а вполне человеческая рука. Только чудовищно сильная.

— А не хочешь сначала со мной познакомиться? Меня зовут Гилберт. Можно просто… эм-м-м… Гилберт.

Голову парня грубо качнули пару раз, едва не сломав при этом шею, потом отпустили, и он смог обернуться. Рядом с ним, нависая источающей угрозу горой, стоял крепкий, жилистый мужчина. Бледный альбинос с жуткими глазами цвета свежей крови. Уже от одного их взгляда у незадачливого ухажера засосало под ложечкой. А когда он заметил шрам на груди и маленькую татуировку в виде орла на плече, то окончательно понял, кто перед ним.

«Мафиози на отдыхе! А я к его бабе подкатывал! Мамочка, он же меня в асфальт закатает!»

В воображении Кристиана тут же возникли раскаленные утюги, железные трубы, цемент и рыбки на дне моря, с которыми ему вскоре придется вести философские беседы о превратностях жизни.

— Ну, что же ты вдруг замолчал, приятель? — Мужчина обнажил в оскале ровные белые зубы.

Парень затрясся мелкой дрожью, из горла вместо слов вырвалось какое-то бульканье.

— Я-а-а-а-а… а-а-а-а… просто… мимо… про… ходил… — наконец проблеял он и, сорвавшись с места, бросился наутек с поистине спринтерской скоростью.

Пока Кристиан бежал, он ощутил, как что-то болезненно клюнуло его спину, потом еще раз и еще, далее последовал неприятный укол в мягкое место, в шею, в затылок. И вот перед носом у парня появился быстро-быстро машущая крыльями птичка, породу которой он не смог бы определить, даже если бы не был столь напуган. Может сокол? Или ястреб? Точно ястреб, питающийся человечиной! Птица яростно сверкнула желтыми глазами, клюнула Кристиан в нос и с победоносным видом улетела.

«Так этот бандюган еще и ручных птиц-убийц держит!»

Несчастный ловелас позеленел от страха и, кое-как добежав до кафе, без сил плюхнулся за стол к своим приятелям. Те воззрились на него с немым вопросом в глазах.

— Не зря эта цыпочка выглядит, как топ-модель! — выдохнул Кристиан. — Она подружка какого-то головореза! Он меня чуть на месте не пришиб, да еще и бешеную птицу натравил, насилу ноги унес!

***

Гилберт проводил улепетывающего парня злобным взглядом и, пробормотав «вали, вали, петушок», предоставил Фрицу добивать противника, а сам обернулся к Эржебет.

— Эх, Гил, зачем же ты напугал бедного мальчика до полусмерти? — с фальшивым огорчением протянула она.

— Черт, Лизхен! Тебя на минуту нельзя оставить! Только отошел — и ты уже строишь глазки всяким молокососам! — Гилберт так и искрился бешенством.

Но Эржебет лишь одарила его невинной улыбкой.

— И вовсе не на минуту, ты почти полчаса бродил. А мне было скучно…

— В киоске здоровая очередь, не ты одна хочешь холодного пивка, — едко процедил Гилберт.

— Не ворчи, милый. — Эржебет перевернулась на живот, призывно развязала ленточки бикини и протянула Гилберту крем от загара. — Лучше намажь мне спинку…

И томный взгляд из-под пушистых ресниц.

— Пиво принеси, спинку намажь… Эксплуататорша, вот ты кто. Как тебе только не стыдно так помыкать Великим, женщина, — недовольно пробухтел Гилберт.

Однако, как бы старательно он не нахохливался, изображая обиду, он не мог отвести глаз от гладкой кожи Эржебет, плавных изгибов ее фигуры. Вот острые лопатки, темная родинка-розочка на талии, впадинка чуть пониже спины… Как тут можно отказать, когда предлагают потрогать всю эту красоту?

Он поставил в песок пару холодных запотевших бутылок, которые все это время сжимал в одной руке, забрал у Эржебет крем и уселся рядом с ней на шезлонг.

Эржебет блаженно зажмурилась, чувствуя, как горячие пальцы Гилберта заскользили по ее коже, чуть надавливая, изредка игриво пощипывая… Вот только постепенно ей начало казаться, что двигаются они как-то странно. Будто он не размазывал крем по всей поверхности спины, а наносил на отдельные участки.

— Закончил? — требовательно спросила Эржебет, уже подозревая неладное.

— Ага, в лучшем виде! — Гилберт отстранился, с довольной лыбой осматривая результат своих трудов.

На спине Эржебет аккуратными буквами было выведено «der Besitz von Preußen»(Собственность Пруссии).

У Эржебет раскалывалась голова. Споры в парламенте о Конституции, едва не переходящие в драки, разгул банд, долги перед Евросоюзом — все это тяжким грузом навалилось на нее и не давало свободно вздохнуть…

Эржебет взглянула на лежащую на столе кипу бумаг — безмолвное напоминание о ждущих ее делах — и спрятала лицо в ладонях. Она так устала. Так устала…

Что-то мягкое коснулось ее локтя, она едва не подскочила на стуле от неожиданности, но быстро успокоилась, увидев знакомого ястреба-перепелятника. Он гордо восседал прямо на гневном письме вождя оппозиции и держал в клюве василек. Всего лишь простой небесно-синий цветок, но от одного взгляда на него у Эржебет потеплело на душе, а все проблемы вдруг показались не такими уж и страшными.

— Неужели это мне, Фриц? — ласково улыбнулась она.

Тот важно переступил с лапки на лапку и даже будто бы слегка поклонился, а затем протянул ей цветок.

Эржебет приняла василек, вдохнула нежный, почти неуловимый аромат. И ей стало совсем-совсем хорошо.

— Передай своему хозяину, — шепнула она и чмокнула Фрица в блестящий клюв.

Птиц в ответ смущенно пискнул и быстро улетел. А Эржебет еще немного покрутила цветок в руках и положила рядом с фотографией, неизменно стоящей на ее рабочем столе вот уже много лет. Она особенно любила этот снимок — пусть и слегка размытый, получившийся совершенно случайно, он казался особенно живым и настоящим. Это было в один из их семейных выездов на природу, Гилберт вдруг подхватил ее на руки и закружил, она весело рассмеялась, а Людвиг подловил момент и щелкнул фотоаппаратом…