Так, беседуя, стрелки начали подниматься в башню наблюдения. Кольцов вышел из своего укрытия и осторожно приблизился к лестнице. Под пустыми сводами звуки разносились далеко и отчетливо. После короткой возни с расстегиванием застежек и жужжанием «молнии» на удивление громко (как волчий капкан) лязгнул передергиваемый затвор винтовки, и только после этого раздался голос одного из стрелков:

– Контуженый и Кувалда на месте, готовы работать.

Что им ответили, – Глеб не слышал, да это было и неважно. Наступило время его выхода, важно было сработать без шума. «Хотя совсем без шума вряд ли получится», – подумал сыщик, поднимая с бетонного пола кусок гнутой, ржавой арматуры. Слегка размахнувшись, он подбросил ее вверх. Железяка с противным звуком приземлилась в дальнем конце помещения.

– Что за херня? – донеслось сверху. – Давай, Кувалда, иди, проверь.

Винтовая лестница под ногами спускающегося мелко завибрировала, обильно осыпаясь лохмотьями бурой ржавчины.

Кирилл Кряжев в привидения не особо верил и поэтому не боялся, но, по его глубокому убеждению, в этой дыре кроме бестелесных духов никого другого быть просто не могло. Физическая сила, помноженная на самоуверенность, это как испорченный взрыватель, может подвести в любой момент. Кувалда так и не понял, что с ним произошло, едва ноги коснулись пола первого этажа, как из-за лестницы выскользнул сыщик. Зажав в руке пистолет, Глеб ударил Кряжева по затылку. Убивать этого парня детектив не собирался, удар был дозированный, да и вязаная шапка на голове основательно смягчила. Тело бывшего омоновца обмякло, но Кольцов не дал ему упасть, сперва перехватил руку с пистолетом, потом аккуратно опустил на пол. Быстро сковал руки стальными наручниками, ноги затянул ремнем особым узлом фашистских парашютистов. Потом взвалил на спину бесчувственное тело, отволок на свое лежбище, где почти заботливо прикрыл термостойким покрывалом.

«Почин есть», – удовлетворенно подумал Кольцов, опуская рядом с пленником его пистолет.

– Киря, ну что там? – сверху донесся нетерпеливый голос снайпера, на что сыщик, возвращаясь на место своей засады, с издевкой подумал: «А в ответ тишина».

– Кувалда, не вымахивайся. Не время, – начал заводиться Контуженый. – Если я сейчас спущусь, то харю начищу, как тульский самовар. Ну все, падла…

На этот раз винтовая лестница загремела набатом под торопливыми шагами стрелка.

«Чувствуется, что давно в армии служил. О непонятках на точке необходимо сразу старшему докладывать», – с непонятным раздражением подумал Кольцов. Вся эта операция его начала раздражать, неправильно все было. Какие-то сиволапые гопники отрывали от дела настоящих профессионалов, людей, которых государство готовило не один десяток лет. За такие вещи следует карать, не просто наказывать, а по-настоящему карать.

Токон Тулейбин спустился на первый этаж, нервно раздувая ноздри. Попадись ему сейчас под горячую руку «второй номер», точно зарядил бы в морду. Но как он ни был настроен облупить напарника, пистолет все же достал. Причем держал его не в вытянутой руке, как любят показывать в боевиках, а у живота, так, чтобы выбить было трудно. Хотя эта уловка могла сработать лишь против простака.

В этот раз Кольцов появился не из-за спины стрелка, а сбоку и сразу ударил ногой. Удар хорошо поставленный, хлесткий, острый носок «казака» врезался в бицепс правой руки, которая моментально повисла плетью, а из разжатых пальцев со звоном выпало оружие. Но Токон и не думал сдаваться, резко развернувшись, левой рукой он рванул из-за спины нож. Блеснуло остро отточенное лезвие, изогнутое, с угловатым, как на самурайском мече, жалом. Впрочем, ни жуткий вид ножа, ни перекошенное злобой лицо Контуженого не произвели на сыщика впечатления. Умение пользоваться хорошим холодным оружием недаром приравнивается к искусству, ему нужно долго учиться и все равно не всем это дается без таланта. Кольцова учили мастера, некоторые из них резали доблестных рексов вермахта, а другие в джунглях Вьетнама и Камбоджи охотились за бравыми вояками, именующими себя «зелеными беретами» и «рейнджерами».

Контуженый бросился в атаку и взмахнул рукой, пытаясь блестящим клинком дотянуться до верхней части лица противника. Замах получился не особо удачным. Глеб легко заблокировал руку с ножом ладонью своей правой руки и мощным ударом левой вывернул локтевой сустав нападающего. Лезвие ножа тут же развернулось вовнутрь и, получив толчок, по самую рукоятку вошло в центр груди стрелка. Рот Контуженого распахнулся в немом крике, налитые кровью глаза полезли из орбит. Сперва он рухнул на колени, а потом завалился на бок. Все для него осталось в прошлом… Перешагнув через труп и переведя дыхание, Кольцов быстро поднялся на башню визуального наблюдения. Здесь, с видом на место предстоящего обмена, была оборудована настоящая снайперская лежка. Кроме толстых ковриков, сыщик обнаружил бинокль и винтовку «СВТ-40».

Самозарядная винтовка Токарева поступила на вооружение за год до начала Великой Отечественной войны и среди бойцов Красной Армии пользовалась недоброй славой за сложность механизмов и капризность в работе, в то время как немецкие и финские солдаты, добыв «СВТ» в качестве трофея, ценили винтовку за точность и безотказность (при правильном уходе). Теперь такие раритеты время от времени счастливчикам удавалось приобрести на комиссии в охотничьих магазинах.

Опустившись на один из ковриков, Глеб взял в руки винтовку, вместо родного примитивного прицела «ПУ» стоял фирменный английский «Susat» с четырехкратным увеличением. Включив рацию, доложил:

– Это Каскадер, у меня один «в минусе», один на ум пошел.

– Один на ум пошел, это хорошо, – поспешно ответил Кутепов, код «один на ум пошел» обозначал, что сыщику удалось взять «языка». Живой бандюган нужен был «муровскому» прикрытию, чтобы как можно реальнее «сшить дело». По этому поводу было даже собрано особое совещание, где обсуждались варианты захвата живого гопника. Теперь надобность в политесе начисто отпадала. – Работаем по ситуации, умножаем на «ноль», – отдал очередной приказ Николай Ильич и для полной уверенности спросил: – Как поняли?

Ответы полярных «мишек» не заставили ждать.

– Гога понял, работаю по ситуации.

– Сермяга понял…

– Тур понял…

Кольцов же молча отключил рацию и припал к резиновому наглазнику оптического прицела. Отсюда с башни ВНОС открытое пространство было как на ладони. Развернув ствол «СВТ» в сторону командного пункта, он увидел белый шлейф снежной пыли, тянущийся за приближающимся эскортом. Впереди несся внедорожник «Опель» с тонированными стеклами, а за ним по накатанной колее важно плыл «Мерседес».

– Со стороны Клина гости, две единицы, – Глеб вновь включил рацию.

– Понял, пора и мне выдвигаться…

В черном безмолвии космоса медленно плыл спутник-шпион «Святогор», под ним в слабом голубоватом свечении вращался гигантский шар планеты Земля. Оказавшись в указанной ЦУПом точке, на спутнике раскрылись лепестки объективов аппаратуры слежения, передавая информацию на приемные станции, с одной из которых изображение ретранслировалось на ноутбук Кутепова, установленный на торпеде «Лендкрузера»…