отстранился, я лишь судорожно вздохнула и не смела шевельнуться, зачарованная его взглядом.

Супруг сменил собственное положение, удобнее устроился сверху и, упершись на локти, полюбопытствовал:

– Это разве хорошо смеяться над спящим человеком?

– Нехорошо, – согласилась я с улыбкой. – Только я не смеялась над спящим человеком, я им любовалась.

– Тогда что тебя развеселило?

– Ты хочешь услышать об этом именно сейчас? – кокетливо спросила я, огладив его тело ладонями.

– Пожалуй, ответа я могу подождать еще немного, – хмыкнул дайн, и разговор был отложен… на пару минут.

Потому что ровно столько прошло времени перед тем, как из колыбели донеслось:

– Уа… – А следом более увесистое и значительное: – А-а!

– Дайнанчи изволил проснуться, – я виновато улыбнулась. – Прости.

Отстранившись, Танияр сел, отпустив меня, и вслед мне понеслось:

– На сына я не сержусь. Все-таки он будущий великий дайн, любимец Белого Духа и второй в роду. Ты же знаешь, как я щепетилен в этом вопросе.

Я обернулась и в ироничном изумлении приподняла брови.

– Что хочет сказать мой дайн? – полюбопытствовала я, вернув внимание сыну.

Я услышала приближающиеся шаги, и рядом появилась голова супруга.

– Твой дайн хочет сказать, женщина, что ты слишком долго и попусту смеялась, – ответил супруг. – И я еще не разобрался, что стало тому поводом. И если окажется, что причиной стал я, то…

– То? – с интересом спросила я.

– Неважно, – отмахнулся наглец. – Преступлением меньше, преступлением больше, какая разница? Я уже решил, что ты виновна, а значит, должна быть наказана. И чем быстрей, тем лучше, ибо гнев мой велик, и воздаяние будет соразмерно. Ты услышала меня, женщина?

– Да, болтун, первый в роду, – усмехнулась я. – Но сначала принеси теплой воды, нам очень нужно.

– Я всё услышал и запомнил, – нацелив на меня палец, объявил грозный дайн.

– Преступлением больше, преступлением меньше, – легкомысленно отмахнулась я. – Я уже приговорена.

– Именно, – одеваясь, откликнулся Танияр. – Теперь жди и бойся.

– Как бы пылью не покрыться в ожидании, – тихо усмехнулась я, но ответ все-таки прилетел:

– Я всё услышал, Ашити.

– Хвала Создателю, слух у твоего отца отменный, – сказала я Тамину, когда шорох шагов стих. – Он у нас вообще замечательный, да?

– Уа, – отозвался дайнанчи, занятый более важным делом – попыткой лишить свою мать пряди ее волос.

Вернулся Танияр быстро, а вместе с ним пришла Сурхэм с большим кувшином в руках. Дайн, не глядя на меня, прошествовал в умывальню с гордо поднятой головой. Однако прежде, чем войти туда, обернулся и, нацелив на меня палец, одарил многозначительным взглядом, а после исчез за занавесью. От нового смешка я себя сдерживать не стала.

– Милости Отца, Сурхэм, – приветствовала я прислужницу.

– И тебе Его милости, дайнани, – важно ответила она. И уже совсем иным тоном: – И тебе милости Белого Духа, дайнанчи-и… Хорошо ли тебе спалось? Сберег ли Увтын от дурных снов? Конечно, сберег! Как же не сберечь такого славного мальчика…

– Сберег, Сурхэм, – донеслось из-за занавеси, – я очень хорошо спал, и сны снились хорошие.

Опешив, женщина посмотрела на меня, и я намеренно громко сказала ей:

– Соглашайся, дорогая. Дайн сегодня щедр на наказания.

– Так я ж не ему говорила…

– Он знает, – шепнула я, – просто развлекается.

– А-а, – протянула Сурхэм и усмехнулась, но ответила, повысив голос: – Конечно, дайн, и тебе перепала милость Увтына, когда он берег дайнанчи. Ты ж рядом спал.

Из-за занавеси показалась голова Танияра. Он посмотрел на то, как мы намываем Тамина, после усмехнулся и ответил:

– Нельзя, чтобы спальня оставалась без младенца. Кто будет беречь сон дайна, когда дайнанчи не будет спать рядом? – Я посмотрела на него, и супруг важно кивнул: – Верно, еще один дайнанчи… или маленькая дайнани. Мне всё равно, но спать я должен сладко. – И занавесь опять задернулась.

– Хорошо сказал, дайн, – покивала Сурхэм. – У сильного мужчины должно быть много детей, иначе он не сильный мужчина.

Она устремила на меня ироничный взгляд и удалилась царственной походкой, не забыв прихватить большую миску с грязной водой. В это же мгновение отодвинулась занавесь, и в спальню вернулся Танияр.

– Что там Сурхэм сказала о сильных мужчинах? – полюбопытствовал он.

– Она сказала, что сильному мужчине не стоит искать защиты в младенце, иначе он не сильный мужчина, – ответила я, поднимая Тамина на руки.

После отошла к кровати и устроилась на ней – дайнанчи предстоял завтрак. Супруг скрестил руки на груди и ответил с нескрываемой иронией:

– Почему мне кажется, что ты меня обманываешь?

– Ты мнителен, жизнь моя. Как я могу обмануть сильного мужчину, дайна, да еще и первого в роду? – я мило улыбнулась. – Не веришь – спроси сам у Сурхэм. Но знай, твое недоверие меня оскорбляет, и я, возможно, даже подниму бунт.

– Женщина, – заносчиво произнес Танияр, – я сильный мужчина, дайн и первой в роду. Поэтому я пойду и спрошу у Сурхэм.

Он направился к двери, а я, проводив его взглядом, улыбнулась и посмотрела на сына. Тамин усердно насыщался, не забывая о моих волосах, и я пожалела, что не заплела косу. Отобрав у малыша свою прядь, пока она у меня еще была, я откинула волосы за спину. Дайнанчи вздохнул и занялся иным делом – осмотром потолка.

– Мое милое маленькое солнышко, – с умилением прошептала я, лаская взглядом личико сына, а после опять посмотрела на дверь.

Конечно, Танияр не пошел что-то спрашивать у Сурхэм, он и без того всё прекрасно слышал. Это была всего лишь игра, как и все его угрозы. Даже не спрашивая, я знала, что сейчас делает дайн. Пока я была занята сыном, он отправился выслушать утренние доклады от ердэмов и байчи. Но после супруг вернется ко мне. Мы позавтракаем и… и что-нибудь придумаем. Может быть, промчимся вместе на саулах, а может, устроимся на собственном подворье в саду, куда вынесем и Тамина. Хотя мы попросту сделаем всё это, и нас потревожат, только если будет что-то важное.

Мечтательно улыбнувшись, я посмотрела на сына. Он уже наелся, и можно было звать Сурхэм, чтобы наконец заняться собой. Потом вернется Танияр, мы позавтракаем и решим, чем займемся.

– Поел?

Словно почувствовав, что пришло ее время, в спальню заглянула Сурхэм. Не спрашивая разрешения, она вошла, не встретив ни возражений, ни возмущений. А какие могут быть возмущения, если я сама намеревалась звать ее? Совершенно никаких, это всё было уже обыденным действом. Если бы не Танияр, то и ждала бы, пока я покормлю, вместе со мной. Так что дайнанчи перекочевал от матери к няньке, а я с чистой совестью отправилась приводить себя в порядок.

Когда вернулась в спальню, Сурхэм и