Паллавичино стал настаивать, что если Гарибальди уйдет в отставку, то Мадзини, а потом и анархия воцарятся в Неаполе.

— Тем лучше, — возразил Кавур, — тогда мы закончим с мадзинистами.

— Но это будет братоубийственная война! — возмутился Паллавичино.

— Ответственность за эту войну ляжет на тех, кто ее спровоцировал, — ответил Кавур[519].

2 октября 1860 года в Турине открылась сессия парламента Сардинского королевства. В первый же день Кавур обратился к депутатам, в котором сказал, что шесть месяцев назад было 11 миллионов итальянцев, теперь их стало 22. При этом не надо ждать и слушать тех, кто утверждает, что объединение может произойти, только если будут также свободны Венеция и Рим. Венеция в рабстве, но не надо ради нее начинать войну, а Рим имеет особый статус, и сейчас не время говорить о его изменении, поэтому в Королевстве обеих Сицилий необходимо провести плебисцит, наподобие того, какой проводился в Тоскане и Эмилии, чтобы люди сами ответили на вопрос — хотят ли они жить в одном государстве. Это позволит югу освободиться от своего временного статуса. При этом Кавур откровенно отметил, что он и его коллеги не верят ни в федерализм, ни в централизацию, а верят в компактный союз, в котором все части страны должны в равной степени подчиняться власти парламента и нации. Оставить сложившуюся ситуацию, где рядом существуют революция и конституционное правительство, значит вызвать неизбежные трения, от этого выиграет только общий враг. Он похвалил Гарибальди, как «великодушного патриота», но предсказал, что если временному правительству позволить и дальше управлять, то власть на юге перейдет из рук того, чьим кличем является «Италия и Виктор Эммануил», к тем, кто использует темный и мистический символ сектантов, выраженный в лозунге «Бог и народ». Обе Сицилии были освобождены Гарибальди во имя короля, поэтому как может король допускать, чтобы ими управляли, как если бы они были завоеванными провинциями, которым запрещено выражать свою волю? Подводя своеобразный итог, Кавур заявил, что правительству, чтобы выполнить свой долг, необходимо быть уверенным в позиции парламента и при этом не «уступать претензиям, едва ли законным, даже когда они поддерживаются великолепным ореолом популярности и победным мечом»[520].

Это было открытое объявление о противостоянии между правительством Кавура в Турине и временным правительством Гарибальди в Неаполе. При этом речь Кавура высветила позицию правительства — единый государственный курс, незыблемость конституции, безусловное верховенство королевской власти и центрального правительства, исключение всяких возможностей для формирования управленческих структур на новых территориях, способных заменить собой органы центрального правительства, немедленное проведение плебисцитов в Умбрии, Марке и на юге полуострова с целью исключения любого внутреннего и внешнего вмешательства в дело государственного строительства объединенной страны.

Однако не все разделяли точку зрения кабинета министров, а некоторые и вовсе полагали, что полуостров, по состоянию на осень 1860 года, уже фактически расколот на сторонников правительства в Турине и временного правительства в Неаполе. Может быть, Кавуру, по их мнению, следовало немедленно объявить о присоединении новых территорий к Сардинскому королевству и ввести военное положение. Это решение диктовалось тем, что международная обстановка для Пьемонта сложилась крайне неблагоприятная. Королевство оказалось на грани изоляции со стороны великих держав. Австрия была настроена враждебно. Франция была недовольна вторжением в Папскую область и обеспокоена угрозой возможного столкновения между французскими и пьемонтскими войсками. По мере развития событий влияние Франции на Апеннинах падало. Россия была шокирована посягательством на независимые монархические государства и использованием Турином революционных методов. Пруссия видела угрозу стабильности на континенте (прежде всего для Германского союза) и экспансионизм Франции в условиях развертывания националистических и революционных тенденций в Италии.

«Когда флорентийский адвокат Сальваньоли, — пишет Тейер, — начал настаивать на немедленной аннексии юга и введении военного положения, то Кавур ответил: „Ваш совет приведет к тому, что Гарибальди, идея которого направлена именно на установление широкой революционной диктатуры, будет осуществлена от имени короля и не будет контролироваться свободной прессой, индивидуальными или парламентскими гарантиями. Наоборот, я думаю, что Италия может утвердиться как нация, не жертвуя свободой, не проходя через диктаторские руки Кромвеля, но при этом оставаясь свободной от монархического абсолютизма, не впадая в революционный деспотизм…“»[521]

11 октября 1860 года состоялось голосование в нижней палате по предложениям правительства. Кавур снова обратился к депутатам, повторив основные посылы своего предыдущего выступления, но в заключительном слове под бурные аплодисменты зала заявил, что объединенная Италия никогда не успокоится, пока Рим не станет столицей итальянского государства. Результаты голосования показали, что 296 депутатов поддержали исполнительную власть и только 6 были против. Сенат подавляющим большинством (84 — «за» и 12 — «против») утвердил решение палаты депутатов.

Тем временем корпуса Чальдини и Делла Рокка армии Сардинского королевства неумолимо приближались к границе Неаполитанского королевства. Виктор Эммануил II обратился с воззванием к жителям Южной Италии, в котором объявил, что по призыву народа спешит восстановить порядок, дать возможность выразить свои пожелания путем плебисцита и завершить в Италии эпоху революций.

6 октября 1860 года Кавур вручил неаполитанскому посланнику в Турине Франческо Винспиру ноту, в ней говорилось о намерении короля Пьемонта отправиться в Неаполь в ответ на бесчисленные петиции жителей Королевства обеих Сицилий. Премьер-министр пояснил, что Франциск II, покинув столицу, фактически отрекся от престола и оставил свое государство в состоянии гражданской войны. Анархия, за которой последует попытка создать республиканскую утопию, должна быть подавлена. Виктор Эммануил II взял на себя эту задачу не только в интересах неаполитанцев, но и всего полуострова. Посол, а следом и его король, Франциск II, выразили протест действиям Пьемонта.

Кавур отдал распоряжение командованию флота осуществить переброску в Неаполь нескольких полков, они должны были обеспечить защиту от десантов короля Франциска II и, что представляется вероятнее всего, сыграть свою роль в возможном противостоянии с Гарибальди. Кроме того, Кавур подготовил целую программу первоочередных действий в южном королевстве, которую направил Виктору Эммануилу II и Фарини. В этом документе он советовал срочно отправить корпус Чальдини в Неаполь и укрепить там центральную власть, а затем перебросить войска в Гаэту, где Франциск II оборонялся. Особое внимание уделялось поведению монарха. Король, по мнению главы правительства, должен был вступить в первый неаполитанский город, например Аквилу, и вызвать туда Гарибальди. Слуга должен прибыть к своему монарху, а не наоборот. При этом основные боевые действия с бурбонскими войсками должны были быть завершены до прибытия короля, что подчеркнуло бы наличие единственного источника власти.

Обращает внимание то, как Кавур (может быть, здесь сказался опыт дискуссии с военными по вопросу использования эмигрантов