Как обманулся я в жене заместителя директора! Я счел было ее умной, поскольку благодаря одной-единственной статье «Логика лжи применительно к структуре, базирующейся на формализации» она сразу же превратилась из заурядной машинистки-больной в сотрудницу лаборатории. Достаточно расчетливая, чтобы, сославшись на импотенцию мужа, поселиться отдельно от него, она представлялась мне лишенной округлостей женщиной, этаким треугольником в платье.

Но едва я увидел ее, все мои предположения рассыпались в прах. Прекрасно сложена, миловидна, – правда, остренький носик и верхняя губа производили неприятное впечатление. Глаза похожи на спелые виноградины, серьезные и печальные; голос мягкий, прерывающийся; ворот халата сверкает крахмальной белизной.

Я изменил тактику и решил согласиться на испытание. Я жаждал нормальных ощущений, как ныряльщик под водой жаждет воздуха. И не просто спасовал перед фантасмагорией – этим жеребцом и всем связанным с ним. Я уже не испытывал уверенности в том, что мое собственное зеркало по-прежнему останется незамутненным и будет верно отражать события.

Ничего страшного, – на худой конец, если вопрос окажется слишком опасным, я откажусь отвечать на него.

Она отнеслась ко мне так, как я и ожидал. Откровенно рассказала, почему живет отдельно от мужа. С первого дня супружества они заключили своеобразное соглашение: любую происходящую между ними беседу удостоверять с помощью детектора лжи. Дело было вовсе не в ревности или недоверии друг к другу, а в бесхитростном желании снова и снова убеждаться во взаимной любви. Они стремились исключить любые недомолвки, связанные со словом «ложь», не ради взаимных упреков, а во имя взаимного прощения.

Вопреки ожиданиям все это обернулось против них. День ото дня их интерес друг к другу ослабевал, и в конце концов осталась лишь опустошенность.

– Я не могу сказать, что в наших отношениях что-то изменилось. Они – как бы сказать поточнее – стали лампочкой, отключенной от сети. Детектор лжи – штука бездушно-холодная, согласны? Правда – лицо, ложь – изнанка. Во всем происходящем есть лицо и изнанка.

– Вообще это ужасно тоскливо.

– Компьютеры тоже рассматривают все как плюс или минус. Да или нет. Может, это и хорошо, когда между чувством и разумом нет противоречия. Но что произойдет, если человека лишить такого противоречия? Если исчезнут ложь и правда и останутся одни лишь голые факты…

– В логичности вам не откажешь.

– Этим-то я себе и противна.

У супругов, лишенных прелести свободного общения, исчезло и взаимное влечение. Не с чем соглашаться, не на что возражать – остались одни их сердца, иссушенные, как трупики насекомых. Заместитель директора начал страдать острой импотенцией, и заведующий лабораторией лингвопсихологии помог ей поселиться отдельно.

– Пережитое в то время, наверное, и легло в основу вашей статьи «Логика лжи»?

– Читали?

– Бессмысленно, такому человеку, как я…

– Например, существует узаконенная социальная ложь: оповещению о начале близости между мужчиной и женщиной дают наименование свадьбы, временный отъезд, чтобы без помех предаться любви, называют свадебным путешествием. Таким образом вуалируется непристойность. Обряды ничем не отличаются от процедуры выдачи водительских прав – придание стабильности стержню человеческих отношений.

– Я сегодня уже второй раз слышу о стержне человеческих отношений…

– Вы хотите сказать, что третий раз грозит вам сердечным приступом? – Она засмеялась. Проверка аппаратуры была закончена.

– Ну как, начнем?

– Пожалуйста.

Потянулся бесконечный ряд монотонных, отчетливых вопросов. Любите собак?.. Сейчас утро?.. Дождь идет?.. Ели когда-нибудь помидоры?.. Вы чистите зубы перед умыванием?.. Сегодняшний сон был цветным?..

Потом вдруг обрушилась лавина совершенно неожиданных вопросов, заставших меня врасплох.

– Вы хотите спать со мной? – Я сидел, не отвечая ни слова, и жена заместителя директора, глядя на волнистую линию, бегущую по бумажной ленте, засмеялась, прикусив нижнюю губу.

– О, солгали.

– Я же еще ничего не ответил.

– Любой ваш ответ будет ложью.

– Напрасно обвиняете меня.

– Тайная связь – серьезнейшая угроза стержню человеческих отношений.

– Задайте мне еще раз этот вопрос.

– Вы хотите спать со мной?

– Да.

– Странно…

– Показывает, что правда?

– Что-то похожее на снижение функций стержня человеческих отношений. Может быть, детектор лжи выполнил роль формализатора?

– Ну что ж, задавайте свой последний вопрос.

Но она вместо этого выключила аппарат и принялась освобождать меня от датчиков.

– Почему-то сначала у меня не было желания отвечать на ваш вопрос.

Перехватило дыхание, ощущение, будто говорит кто-то другой, находящийся далеко от меня. Возможно, я все еще чувствовал себя подключенным к детектору лжи? Она – я не исключаю этого – прекратила свои вопросы вовсе не ради меня, а решила тем самым довести до сведения заместителя директора, что, поскольку он излечился от импотенции, они могут теперь жить вместе. Мне стала отвратительна сама мысль об их близости, едва я представил себе, как все это будет происходить.

– Еще не пропало желание спать со мной?

Отвечать не хотелось. Возможно, потому, что обряд закончился одновременно с отключением датчиков. Сконфузившись, она сказала, что хотела бы сфотографировать меня, и с помощью поляроидной камеры с разных ракурсов пять-шесть раз сняла меня во весь рост, в трусах. Представив себе, как ночью она в одиночестве будет рассматривать эти фотографии, я испытал некоторое раскаяние. Мне показалось слишком несправедливым, когда такое прекрасное тело одиноко. И в то же время промелькнула мысль, что одиночество почему-то подходит ему.

С некоторым сожалением проводив ее до гостиницы, я вернулся на дорогу, огибавшую больничное кладбище. В свете ртутных фонарей мокрая лента асфальта чернела, как вода в грязном канале. Немыслимо ничто более черное – перебеги ее черный котенок, заметить его было бы невозможно. Медленно перейдя на ту сторону, где было кладбище, я перемахнул через бетонную ограду почти в человеческий рост и, спрятавшись в густых зарослях вишни, стал осматриваться. Не прошло и трех секунд, как пять силуэтов пересекли дорогу. Интересно, те ли это юнцы, которые убили моего предшественника, или «пять» вообще любимое число секретарши.

Я пошел вперед, пиная ногами камни, шелестя ветвями деревьев, чтобы привлечь внимание преследователей. А потом пустился бежать. Но не по дороге. Устроив соревнование в беге с препятствиями, я, пренебрегая дорогой, несся напрямик, перемахивая через могильные плиты. К счастью, в такую погоду можно было не опасаться вспугнуть какую-нибудь парочку, устроившую на кладбище тайное свидание. Дождь прошел, и месяц, проглядывавший сквозь разрывы туч, освещал мокрые могильные плиты. В туфлях для прыжков с ходу перемахнуть через них ничего не стоило, а в простых ботинках нужно сперва вскочить на плиту, потом спрыгнуть с нее. Одно это уже давало преимущество во времени. Вдобавок могильные плиты были расположены в шахматном порядке, а не параллельно друг другу, и тропинка петляла между ними, выписывая причудливые арабески. Планировщику кладбища,