— Вы самые странные напарники, которые у меня когда-либо были на операции, — с трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, объяснил я. — Будь вы людьми, вы бы меня поняли.

— Вот еще, быть человеком. Ха! Что может быть нелепее? — замурлыкал Юрык, ковыряясь в зубах изящным стилетом. — Хотя, если подумать, будь я человеком, то непременно купил бы себе большой розовый лимузин, стал директором предприятия по производству гамма-игр, ездил каждый день в казино и каждую ночь спаривался с новыми человеческими самками…

— Заткнись! — Пузан пихнул Юрыка локтем. — Меня тошнит от твоих желаний!

— Ничего, Пузан. Пускай помечтает… — зевнула Крейзи.

Наша машина мчалась по пустынному в этот час шоссе. Огни города постепенно начали тускнеть. На горизонте — меж высоченными кронами древесных великанов — уже появилась красная полоска, предвещавшая скорый рассвет. Огромная стая порхающих скатов взмыла в небо, спеша поймать воздушный поток, несущий утреннюю влагу.

Проехав мимо крикливо оформленных магазинов и ателье, выдающих себя наружной рекламой, мы свернули в узкий переулочек и остановились рядом с ветхим домом внутри маленького дворика. Там, в песочнице на детской площадке, с утра пораньше копошились детеныши язигов под присмотром бдительных стариков и родителей. Малыши-язиги не могли долго спать дома и их поневоле приходилось выводить на улицу.

— Здесь мы дождемся вечера. Подготовим дальнейший план действий, — шепнула Крейзи, ожидая, пока я подам ей руку и помогу выбраться из машины. — А вы двое летите к военным складам. Я вам о них рассказывала накануне. Подгоните два трейлера, которые выведут для вас из ангара и оставят снаружи. Доставите их к месту, где вас будут ждать мои корабли, и перегрузите на них товар. Все поняли?

— Да, хозяйка, разберемся, — кивнул Пузан. — Все сделаем в лучшем виде!

Из открытого окна машины высунулся Юрык, сделав мне страшную гримасу.

— Если этот безволосый к вам будет приставать, хозяйка, двиньте его для начала ногой промеж ушей, а потом звоните нам. Мы вмиг прилетим и так его отделаем, что мать родная не узнает…

— Юрык! — раздался рык, и мохнатая лапа Пузана оттащила того от окна.

Машина, взвизгнув колесами, свернула за угол.

— Вы точно в них уверены, Крейзи? Я не потерплю провала миссии по вине идиотов…

— Успокойтесь. Они просто дурачатся, — ответила она, потянувшись всем телом.

Потом, выгнув спину, изящно зашагала к облупленному подъезду, помахав рукой соседям.

— Ну, вот, теперь не избежать сплетен.

— Вы о чем?

— Теперь решат, что я настолько аморальна, что начала водить сюда людей.

Стены в квартирке были тонкие и хорошо проводили шум из соседних квартир, где пищали маленькие язиги и кто-то громко чихал и фыркал.

— Не самое лучшее жилье на свете, но прятаться нам пока больше негде, — вздохнула Крейзи. — Это квартира моего брата.

— А где он сам? — спросил я, с любопытством рассматривая фотографии ее брата в разные моменты жизни.

Вот язиг в светлую полоску держит в лапах кошмарную тварь с крыльями и многосуставчатыми лапами. А вот он же, но уже с тремя очаровательными беленькими девушками-язигами, на фоне моря и песка.

— Долго рассказывать. Его уже пару лет как нет в живых…

— Примите мои соболезнования. Где здесь ванна с душем? Я после отеля сам, словно хорошо прокопченная рыба…

— Сразу за поворотом направо. Берите любое полотенце, какое найдете.

Жилище ее брата было уютным и чистым, и даже растрескавшийся потолок и стены не портили впечатления. На стенах висели цветные циновки и картины, по углам стояла чужеродного вида мебель из темно-красного дерева, от которой пахло стариной.

Помывшись, я расстелил на полу широкий кусок пластика, найденный на лоджии, быстро и профессионально разобрал оружие на части. Потом почистил и тщательно смазал детали машинным маслом, которое дала Крейзи. Она в это время готовила завтрак. Без оружия я не мыслил своего существования.

— Не хочу, конечно, лезть не в свое дело, Стайгер, но чем вы все-таки прогневали Имперские власти, что они так хотят вашей смерти? — спросила Крейзи за завтраком.

— Меня зовут Ингвар Грин, а не Стайгер. Это имя простое прикрытие. — Я чуть подумал. — А история длинная, да и вряд ли вы мне поверите. Зачем вам узнавать лишние подробности о человеке, которого, скорее всего, вы больше не увидите?

— У нас до вечера полно времени. Хотя, если не желаете, можете не рассказывать, — пожала плечиками Крейзи. — Просто хочу понять, во имя чего вы рискуете жизнью. Не хочется верить, что вы просто преступник.

Я отодвинул тарелку и, задрав правый рукав комбинезона, показал длинный ряд татуировок на предплечье. Их мне накалывали лазерным лучом после каждой военной операции и выдавали нашивки для кителя.

— Вам что-нибудь говорят названия? Крейзи, прищурив глаза, стала беззвучно шевелить губами, с трудом читая Имперскую готическую вязь.

Некоторые названия как будто знакомые, но не припомню, где могла их слышать. А что это за наколка — череп и кинжал?

— Это символ спецвойск, седьмой бригады. Всего бригад пока восемь. Одна на Монасарасе, две на Гиди-Прайм и пять на Эпилоне. Что касается названий, то вы о них никогда больше и не услышите. Потому что этих миров давно не существует. Я не знаю, сколько точно прошло времени. Может, десять лет, может, больше, но я прекрасно помню только свой первый день на войне. А он был вот каким…

Почти весь день я рассказывал Крейзи о чудовищных сражениях, что разворачивались на мятежных планетах. О том, как космические массоперегонщики бомбардируют планеты каменными глыбами. Как чудовищные устройства взрываются внутри ядра планет, разнося их вдребезги. А также о том, как сражались и умирали мои друзья, которые могли в мирное время стать кем угодно, но только не павшими в бою безымянными солдатами.

— Ты знаешь, Крейзи, я никогда не мог даже себе вообразить того, что видели мои глаза. Сотни кораблей пылают над Гозором, а люди… они тысячами исчезают в ночи, как слезы в дождь, оставляя после себя лишь память. Вот они рядом — и вдруг их уже нет. Они становятся простым воспоминанием. Это трудно осмыслить, а уж представить просто невозможно. Каждый раз я молил богов избавить меня от этого кошмара, но они меня не слушали. Я просыпался в реабилитационной капсуле, и вскоре все начиналось сначала…

Крейзи слушала меня, не перебивая, и лишь по дрожанию кисточек на ее острых ушах и по тому, как дергались ее усы, можно было понять, что она переживает. Словно прекрасно представляет все это и скорбит вместе со мной по моим убитым товарищам, которые щедро поливали своей кровью чужие планеты. Умирали, выполняя сухие приказы, что диктовала далекая и порочная власть во имя своих непонятных нам целей.

— Я был вынужден бежать с Эпилона по многим причинам. Одна из них в том, что я не мог больше терпеть ложь и кровь, что нас окружали. Никакой кожи не хватило бы на моем теле, чтобы разместить наколки военных операций и боев, через которые я прошел на одном только Эпилоне. Не для того ли я выжил, чтобы рассказать другим об этом кошмаре? Я прошу тебя, Крейзи, не нужно слепо поклоняться идеалам выгоды и материального благополучия. Потому что они эфемерны и в один момент могут превратиться в прах. Я доверяю тебе и знаю, что после моего рассказа ты не предашь меня. Нам всем угрожает смертельная опасность от Императора, и не только нам, людям. Вот почему я и обязан продолжать свою миссию, но сначала должен попасть сквозь врата в другую систему.