—Не отпустят, дочка…— печально покачала она головой, ставя пакет рядом с кроватью и совершенно им не интересуясь.— Сама знаешь, что не отпустят. А ты знаааешь… Как дела у вас с Иваном?— быстро сменила она тему, заметив, что я вздрогнула.

—Всё хорошо… Он стоит за дверью. Подумал, что ты не захочешь его видеть, и не стал заходить…

—И правильно… У Паши всё нормально?

—Да. Только он не смог приехать, его срочно вызвали на работу. Папа просил передать, что обязательно потом заедет. И что любит тебя и всё такое,— я хихикнула, стараясь придать голосу шутливый тон, однако получилось неестественно.

—Хорошо… А ты как?— спросив это, мама нежно коснулась моей щеки.

Я не выдержала и отвела глаза в сторону.

—У меня каникулы, так что я отдыхаю… Сессию сдала неплохо. Правда, хуже, чем в прошлый раз, но я обязательно исправлюсь в следующем году.

—А что же сейчас?

—Не получилось как-то…— я замялась, а потом сказала первое, что пришло в голову:— Наверное, была невнимательна и плохо учила.

—Почему?— не унималась мама.

Больше я ничего не смогла придумать. После бессонной ночи мысли путались и текли слишком медленно.

—Не знаю даже… Уставала и не высыпалась… Я же подработку нашла, а она отнимает много времени. Вот я и нахватала «Хвостов»…

—Не высыпалась?— настороженно переспросила мама, и её голос слегка дрогнул.

—Ну, да,— поспешила я оправдаться, чтобы не пугать её ещё больше.— Говорю же, нашла подработку, поэтому приходилось учить ночами…

К сожалению, я со стопроцентной уверенностью знала, о чём она сейчас подумала.

Я подняла глаза и уловила момент, когда мама опасливо оглянулась, словно нас могли подслушивать. Я тоже оглянулась. Голова санитара маячила в окошке, врезанном в дверь и затянутом сеткой из проволоки. Но вряд ли он интересовался нашим разговором.

—Дочка, ты думаешь, я сумасшедшая, да?..— слегка понизив голос, спросила мама.

—Мам, ну что ты?!

—Думаешь-думаешь, знаю… Но послушай…— и она осторожно взяла мои руки в свои.

Я ощутила, какой сухой и шершавой стала её кожа, как у старухи. И всё же мне было приятно чувствовать мамины прикосновения, ведь я так по ним соскучилась… Но в следующий раз я обязательно принесу ей крем для рук.

Если разрешат.

—Дочка, я не сошла с ума,— произнесла мама почти шёпотом.— Я очень тебя люблю и хочу, чтобы у тебя была спокойная и счастливая жизнь. Не такая, как у меня. Я ведь не зря сюда попала, а за дело!

—Что за глупости, мам?— попыталась я возразить.

Но она меня не услышала и продолжила шептать:

—Близится время, дочка, и ты должна знать. Я провинилась! Очень сильно провинилась, но всё это ради тебя!

—Я не понимаю…

—Скоро всё изменится! Для всех нас! Знаю, что ты его любишь, но я говорила — с Иваном тебе нужно расстаться!

—Мам, пожалуйста, не надо снова!— отпрянула я, в который раз услышав неприятные слова.

—Послушай!— резко и властно оборвала она мой несмелый протест, схватив за плечо.

Но тут же снова оглянулась на санитара — не услышал ли чего.

Теперь она не выглядела измотанной и обессиленной. Мама горела от возбуждения, наполняясь изнутри неизвестно откуда взявшейся энергией, словно подключившись к неведомому источнику. На её щеках проступил румянец, болезненными пятнами переползая на тонкую шею, а зрачки расширились, от чего глаза стали непроницаемо-чёрными и заблестели.

Ненормально ярко заблестели.

Мне стало жутко. Я уже видела подобное перед тем, как маму увезли в больницу, и не знала, что лучше сейчас сделать: позвать санитара или попытаться самой её успокоить. Приступ только начинался, а лишняя доза успокоительного её организму была ни к чему. В него и так слишком много всего вкалывали и вливали. Однако в результате я осталась сидеть, окаменев, словно статуя, и слушая взбудораженную мать.

—Тебя другая Судьба ждёт!— продолжила она, фанатично сжимая моё плечо.— Ты из колена нашего, а он другой! Имя ему — Прощёный! Его простит Бог! И счастье ему будет, но не с тобой!

—Мам…

—Лиза, послушай!— она встряхнула меня так неожиданно и с такой силой, что голова чуть не оторвалась от шеи.

Шёпот закончился. Теперь мама почти кричала, больше ни на кого не обращая внимания и ничего не боясь. Я оцепенела, не смея пошевелиться или возразить ей, и ощутила, как по телу удушливой волной пополз страх.

За неё…

Успокаивать её было поздно. Звать санитара — тоже. Он и так через секунду прибежит и сделает маме очередной укол. К сожалению, своим появлением я всё испортила…

—Придёт Змий! Уже три знамения было!— не унималась мама, дрожащей рукой тряся меня всю.— После пятого Змий явится!

—Мама, мне больно!— жалобно пропищала я.

—Ты из колена нашего!

—Мам, пожалуйста… Тебя услышат…

—Елизар скажет!

Я уже рыдала, когда поздно среагировавший на шум санитар ворвался в палату и вытащил из кармана шприц. Второй мужчина, прибежавший на помощь, стал спешно выталкивать меня в коридор, бормоча что-то невнятное.

—Поправляйся, мам…— пролепетала я, и дверь перед моим носом захлопнулась.

Глотая слёзы, я наблюдала сквозь крошечное окошко, как её скрутили по рукам и ногам, чтобы уложить на кровать. Как светловолосый мужчина прижал её всем своим весом, пытаясь обездвижить, а другой сделал укол в руку. Сердце разрывалось на части, но я прильнула к стеклу, боясь пропустить даже секунду страшного действа, словно именно в этот момент её могли забрать у меня навсегда…

—Успокойся, малыш, всё хорошо,— Ваня обнял меня и попытался увести от двери.

—Нет, не хорошо!— я ревела с широко распахнутыми глазами, в перерывах между всхлипами стараясь глотнуть немного воздуха.— Ты же видел! Как это может быть хорошо?! Это ужасно, просто ужасно!..

—Ну, успокойся. Присядь, а я поговорю с доктором,— произнёс он, настойчиво подталкивая меня к диванам в холле.

В ответ я смогла лишь нервно кивнуть.

Пока он общался с Лазаревским в его кабинете, я просто сидела и плакала, закрыв лицо руками и не обращая внимания на вопросительные взгляды находившихся в коридоре людей.

Зачем я только приехала?..

В прошлый раз мама разнервничалась, пытаясь мне что-то сказать, а сейчас вообще потеряла контроль. Может, мне не стоило навещать её, чтобы не провоцировать новые срывы? По крайней мере, тогда она вернётся домой, а не проведёт остаток жизни в дурдоме!

Почему она сорвалась? Зачем так рьяно пыталась сообщить мне этот бред про какого-то змея?.. Я бы ещё поняла — про зверя, дьявола или антихриста, всё-таки мама являлась глубоко верующей христианкой. Но при чём тут змей?! Какие ещё знамения? Неужели она превратилась в очередную ненормальную, возвещавшую о конце света?..