Да он, черт возьми, смотрит на нее как на пустое место. Но ведь и ей этот брак был нужен не ради страсти, не ради него, а ради нее самой. Это ее инструмент к обретению свободы и своего места в мире.

Эммилин наконец покинула отчий дом, и это главное. Она в Риме. Улыбка снова заиграла на ее губах.

Звонок телефона прервал размышления девушки.

– Эммилин, – раздался в трубке бархатный баритон, ласкающий слух. Она почувствовала, как затрепетало ее сердце. Эммилин прикрыла глаза и уселась на траву, пытаясь сосредоточиться.

– Ты меня слышишь?

– О. – Она моргнула и открыла глаза. – Да. Что случилось? – пролепетала она в трубку.

– Твой отец сегодня ужинает у нас в семь.

– Папа приедет на виллу?

– Естественно, куда же еще? – нетерпеливо перебил Пьетро. – Я подумал, что ты захочешь с ним повидаться перед его отъездом в Штаты.

Эммилин кивнула, словно он мог ее видеть. Она планировала повидаться с отцом завтра утром за кофе и наедине.

– Хорошо, – ответила она, прикусив губу.

– Моя помощница свяжется с синьорой Верди и даст необходимые распоряжения, – продолжил он, имея в виду величественного вида почтенную экономку, перед которой Эммилин робела.

– Ладно, – довольно резко сказала Эммилин.

– Хотя он знает, что наш брак заключен с определенной целью, я думаю, ему приятно будет увидеть, что мы… ладим.

«Но это не так», – пронеслось в голове у девушки.

– Ты так считаешь? – вслух спросила она.

– Да. Он тебя очень любит, – нетерпеливо сказал Пьетро. – Увидев тебя счастливой, он тоже будет счастлив.

– Хочешь, чтобы я притворялась? – огрызнулась она.

– Хочу, чтобы ты подумала об отце, – мягко ответил он. – У тебя хороший опыт в прошлом.

– Что это значит?

– Ты ведь вышла за меня, чтобы осчастливить отца, не так ли?

Эммилин услышала в трубке тихий женский голос, о чем-то спросивший Пьетро. Она не расслышала слов, но, к своему удивлению, ощутила укол ревности.

– Я буду дома около шести. И вот еще что, Эммилин, надень, пожалуйста, платье.

Ярость бушевала в груди девушки, когда она отключилась. Надеть чертово платье? Неужели он считает себя вправе приказывать ей, что носить? Это уже чересчур. Да, после свадьбы она снова вернулась к привычной одежде, в которой ей удобно. И это ее личное дело.

Она встала и запихнула телефон в карман джинсов. Ну ладно, она ему покажет.

* * *

В десять минут седьмого Эммилин вошла в гостевую столовую, чтобы выпить аперитив и снять напряжение. Она никак не ожидала увидеть Пьетро с шейкером в руках. Он готовил коктейль.

Она застыла на пороге и сделала несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться и придать лицу нейтральное выражение. Когда их взгляды встретились, она поняла, что не зря провела полдня в модных бутиках, выбирая наряд. Платье было изысканным и удивительно шло Эммилин. Тонкий шелк цвета лаванды струился по изящной фигурке, подчеркивая ее достоинства. Глубокое декольте открывало высокую упругую грудь. Платье заканчивалось на пол-ладони выше колен, открывая стройные ноги.

– Я выпью то же, что и ты, – пробормотала она, пытаясь изобразить уверенность, которой не ощущала.

Он коротко кивнул, продолжив трясти шейкер.

– Красивое платье.

Она вспыхнула от комплимента.

– Благодарю.

– В нем ты совсем не похожа на робкую и наивную невесту-девственницу.

Поборов смущение, она подошла к Пьетро и взяла бокал с мартини.

– Тебя это беспокоит? – спокойно поинтересовалась она.

– Скорее вводит в заблуждение, – поправил он, наливая новую порцию алкоголя в шейкер. – Особенно когда ты вот так одета.

– Значит, выбор наряда для тебя служит индикатором сексуальных наклонностей?

– Нет, но такое платье делает тебя чрезвычайно соблазнительной.

Эммилин сделала большой глоток, чтобы скрыть смущение, и закашлялась. Напиток обжег горло.

– Это мартини, – серьезно предупредил он. – Крепкий напиток.

Она кивнула и отпила глоток. На этот раз все прошло гладко.

– Почему ты в обычной жизни так странно одеваешься? – вернулся Пьетро к разговору о нарядах.

– А какое тебе до этого дело? – вопросом на вопрос ответила Эммилин.

– Просто интересно. Ты привлекательная девушка, которая из кожи вон лезет, чтобы скрыть свои достоинства. По-моему, это лишено всякого смысла.

Эммилин отвернулась, удивленная тем, как быстро он ее раскусил.

– Не всякий считает для себя главным притягивать противоположный пол.

Пьетро протестующе фыркнул.

– Гордиться своей внешностью можно ради себя, а не для других.

– Я как-то не думала об этом, – призналась она.

– Но разве ты не чувствуешь себя лучше в таком платье? – спросил он, глядя ей в глаза. Она не отвела взгляда, хотя внутри вся дрожала. – Ты сама себе сегодня нравишься?

– Мне не нравится, что ты смотришь на меня так, будто хочешь сорвать с меня это платье.

Он хрипло рассмеялся, но некоторая напряженность в его позе не укрылась от нее.

– Мы уже говорили об этом. Я не буду тем, кто разбудит твою чувственность.

Он провел пальцем по ее нижней губе, затем по шее, груди и спустился еще ниже, приложив ладонь к ее женскому началу, которого не касался ни один мужчина.

Эммилин невольно ахнула.

– Но я бы сейчас солгал, если бы сказал, что меня не влечет к тебе в данный момент, – нехотя признался он.

– Тогда зачем ты меня мучаешь? – спросила она, прижимаясь к нему всем телом. – Зачем завлекаешь, а потом бросаешь? Тебе нравится видеть меня в таком состоянии? – допытывалась она.

– Я и сам не знаю зачем. Я играю с тобой, как кошка с мышкой. Мысль о девственнице двадцати двух лет завораживает, и я ничего не могу с собой поделать.

– И не надо, – прошептала она, прикончив мартини. Она обняла его за шею и потянулась к нему губами. – Пожалуйста.

– Ты дочь Кола, – глухо сказал он.

– Тем не менее ты на мне женился. – Она потерлась губами о его подбородок. В глазах Эммилин светилось неприкрытое желание.

Чертыхнувшись, он приник к ее губам, а его рука поползла вниз по бедру, забралась под тонкий шелк платья, а затем проникла под кружевные трусики и начала ласкать увлажнившееся лоно. Эммилин едва не задохнулась от нахлынувших новых ощущений.

– Я не тот, кто тебе нужен, – прошептал он, отрываясь от ее сочных губ.