Не успел он спрятать телефон, как тот опять разразился. Но вместо металлического голоса, забывшего сообщить что-то важное, он услышал глуховатое кряхтение Пал Палыча Фаустова – мэра всея Качалова.

– А, это ты, Александр, кхм… Тут это самое… как бы выразить тебе помягче… В общем, извини, но в понедельник ты должен написать заявление по собственному желанию… Пойми, это не моя инициатива, меня ты устраиваешь любой – что с этим роликом, что без ролика… Но слишком уж резонансно, не можем мы такое оставить без последствий – вдруг волна пойдет… Прости, тебе не повезло. Чертов Интернет… А этих ублюдков мы найдем, не сомневайся, для нашей полиции теперь это дело чести. А с тобой все будет в порядке – пристроишься на непыльную работенку, до греха – я имею в виду, до столичного расследования, – не доведут, замолвим за тебя словечко – нам эти лишние поползновения в нашей вотчине, сам понимаешь… Ну, бывай, не обижайся.

Чиновник опустил телефон в карман и подумал равнодушно: «Напишу заявление, уволюсь из мэрии, а потом меня найдут в петле в сортире. Зачем Пал Палычу лишние поводы для треволнений?»

Что-то сердце у чиновника не по-детски прихватило…

– А ну, избушка, поворотись-ка к лесу задом! – пророкотал краснощекий распаренный господин, обмотанный банным полотенцем, поставил на приступочку у бассейна кружку с пивом и хлопнул по филейной части смешливую фигуристую блондинку в стрингах. – Эх, знатный попец!

Он, кажется, перестарался – девица, собравшаяся нырнуть в бассейн, поскользнулась, испуганно ойкнула и шлепнулась на воду, растопырив руки. Текли секунды, она продолжала покачиваться на воде – лицом вниз, с распростертыми конечностями. Потом медленно, противореча всем физическим законам, в той же позе стала погружаться и через некоторое время уже лежала на дне. Распаренный господин озадаченно почесал плешивость на макушке, покосился на товарищей, пирующих за дубовым столом. Четверо мужчин в одинаковых банных полотенцах сдвинули стопки, заглотнули целебную жидкость. Представительный сорокалетний господин с жестким «ежиком» на голове благодушно срыгнул и занюхал волосами сидящей у него на коленях рыженькой девицы. Девица кокетливо хрюкнула.

– Петрович, ты чего там завис? – щупленький раскосый тип приподнялся, жадно хрустя пучком петрушки, глянул в бассейн. Блондинка не шевелилась. Бюст пятого размера, который в начале застолья успели обсудить и всячески одобрить, служил амортизационной прокладкой между телом и кафельным дном бассейна. Несколько минут назад, ощупывая соблазнительные формы, раскосый уверял под хохот сослуживцев, что внутренний мир этого неземного существа его волнует гораздо больше, чем грудь.

– Эй, Марфуша, ты чего там? – растерялся розовощекий господин. – А ну, вылазь, озорница!

– Прикиньте, мужики! – загоготал раскосый тип. – Наш начальник собственной безопасности девку убил. Ну, все, Петрович, каюк тебе, доигрался.

– Статья 109-я, причинение смерти по неосторожности, – тут же встрепенулся мускулистый крепыш с аккуратно постриженной окладистой бородкой, – наказывается ограничением свободы на срок до трех лет или лишением свободы на тот же срок, гы-гы… с лишением прав занимать определенные должности.

– Свистишь, Антоха, – прогудел упитанный седовласый мужчина, завернутый в два длинных полотенца – наподобие римской тоги. – Хреново учил УК. Вот кабы он не одну бабу, а двух прикончил по неосторожности – тогда, конечно, с должности долой. А если одну, то нормально – будешь и дальше надзирать за нами, Петрович, и отправлять на Колыму за превышение полномочий и «коррупционные эпизоды».

Компания с удовольствием загоготала, а тип с «ежиком», потрепав рыжую за грудь (при этом перестарался, она поморщилась от боли), мечтательно изрек:

– Хорошо отдыхаем, мужики. Надо как-нибудь трезвыми встретиться.

Раскосый схватился за бутылку водки и принялся разливать. А блондинка продолжала коротать время на дне бассейна – она отчетливо напоминала труп. Петрович уже нешуточно волновался.

– Эй, блин, кончайте ржать. Она, в натуре, не шевелится…

Он опустился на корточки и принялся всматриваться в толщу воды. А блондинка, у которой кончился кислород, вдруг красиво изогнулась, нарисовала в воде изящную спираль и вынырнула, взметнув брызги. Петрович отшатнулся.

– Ах ты чертова Марфуша, блин…

– Я Оля, – пискнула «русалка».

– А я говорю – Марфуша… – Он схватил ее за волосы и погрузил под воду. Девица извивалась, пучила глаза. Он досчитал до десяти и отпустил руку. Девица вынырнула, как пробка, стала хватать воздух.

– Смотри-ка, живая, – невозмутимо прокомментировал тип с «ежиком». – Эх, не пришел еще твой час, Петрович…

– Ладно, не обижайся, сама меня напугала, – добродушно прогудел Петрович, помог задыхающейся девице выбраться из бассейна и потащил к столу. Через несколько минут вся компания уже чинно выпивала, закусывала морепродуктами и жареной картошкой с селедкой. Закутанный в «тогу» седовласый субъект жадно хрустел соленым огурцом.

– Ну, ты и жрать, Акимыч, – подтрунивал над ним раскосый. – На морду свою глянь – вот-вот треснет.

– Да пошел ты, Ренат, – беззлобно огрызался «римлянин». – Лучше скажи, где обещанные телки? Двух-то мало – да и разобрали их уже. Можно, конечно, подумать на предмет бодренького групповичка…

– Не отдам, – обнял за талию свою блондинку Петрович, чем вызвал новый взрыв веселья.

– Придут, придут, Акимыч, – ухмылялся раскосый, – накладочка вышла. Они же не реактивные, пока соберутся, накрасятся, доедут. А пока ждем, имею тост, господа, – он схватился за увесистый штоф с «беленькой», принялся энергично разливать. – Давайте выпьем за нашего дорогого и уважаемого Петровича, у которого через неделю день рождения, который он опять зажмет. Мы много лет знаем нашего товарища – активный, принципиальный, с правильной жизненной позицией, член партии…

– А член у него какой партии? – хрюкнул «обладатель» рыженькой, наблюдая, как неугомонная длань начальника отдела собственной безопасности лезет под стринги блондинки. – Шучу, шучу, Ренатушка, продолжай. Наш Петрович – это, конечно, мощь…

Девицы как по команде заулюлюкали, захлопали в ладоши. Короче, выпили. Похрустели огурцами. Дружно срыгнули.

– Жалко, что Григорьевич не пришел, – посетовал бородатый. – Много потерял.

– Говорит, что некогда, – проворчал «римлянин», обсасывая гигантскую креветку. – Нашего «шерифа» можно понять. Вся неделя из неприятностей, да еще катавасия с Жирницким, опозоренные омоновцы Караканова – это уже чистый перебор. Что ты думаешь по этому поводу, Петрович? Давай-ка, руби – со всей присущей тебе прямолинейностью и открытостью. Что за хрень в городе? Звезды неправильно встали?

– Скажу, – решительно мотнул головой Петрович. – Вот давайте еще вздрогнем – и скажу. Всю правду скажу, ничего не утаю. Раздавай, Ренатушка, продукт.

И вдруг блондинка как-то странно повела носом, словно учуяла неприятный запах. Сглотнула и быстро высвободилась из загребущих объятий. Буркнула: «Я на минуточку, мне что-то нехорошо». Выскочила из-за стола и быстро побежала из сауны. Захлопнулась дверь. Мужчины удивленно посмотрели друг на друга. И тут же приключилось что-то с рыжей: она слетела с коленей кавалера, окатила пол струей рвоты, схватилась за горло и, пошатываясь, засеменила к выходу. Вторично хлопнула дверь.