Спустившись в кафе, они обнаружили сразу несколько свободных столиков. По-видимому, ранние пташки уже позавтракали и разлетелись по своим туристическим и иным делам, а те, кто любит спать подольше, еще не проснулись.

Дверь квартиры, принадлежавшей когда-то Зосе, им открыла худенькая светловолосая девушка, одетая, несмотря на жару, в черное трико и свободную светло-сиреневую блузку в крупную клеточку.

– Вы мне звонили вчера? – спросила она.

– Да, – подтвердила Мирослава.

А Морис добавил:

– Вообще-то вы должны были это спросить до того, как открыть нам дверь.

– Ладно, кому я нужна, – отмахнулась девушка, мимолетно улыбнувшись.

– Ваша подруга Зося, – начал Миндаугас, но Яна сразу прервала его.

– Зося – совсем другое дело, – сказала она, сразу погрустнев.

– Почему вы так считаете? – спросила Мирослава, усаживаясь на мягкий стул, предложенный Шатровой. Она уже успела окинуть комнату взглядом. Все здесь было не новым, но аккуратно отстиранным и отглаженным. И поэтому даже льняные чехлы, бывшие когда-то ярко-желтыми, сохраняли достоинство, став уже бледно-соломенными. В старой югославской стенке стояла на видном месте посуда, произведенная в бывших Чехословакии и ГДР. Отдельно располагались чашки и фужеры советского производства. В другой секции рядами теснились книги. Было видно, что их не просто читали, но и перечитывали.

Заметив интерес Мирославы, Яна пояснила:

– Дедушка Зоси был кадровым офицером, они с бабушкой несколько лет жили в разных странах, потом он ушел в отставку, и распада страны его сердце не выдержало. Мама Зоси, его дочь, вышла замуж не совсем удачно. Ее муж оказался пьющим человеком. Она сначала пыталась отучить мужа злоупотреблять, но после смерти своей матери запила вместе с ним. Зосю определили в интернат.

– Как же они не пропили все это? – спросила Мирослава.

– Не успели, – пояснила Яна, – отравились паленым алкоголем. И у Зоси осталась только двоюродная тетя.

– Она навещала Зосю в интернате?

– Да. А на каникулы брала к себе домой.

– И вы хорошо ее знаете?

– Татьяну Матвеевну? – слегка удивилась Шатрова и ответила: – Да, неплохо.

– Вы не знаете, почему Зося не стала жить с ней после интерната?

– Ну это же просто, – пожала плечами Яна, – Зося стала взрослой и хотела жить отдельно.

– То есть одна? – уточнила Мирослава.

– В некотором роде да, – не совсем уверенно подтвердила девушка.

– Почему же в таком случае Зося сдала вам комнату?

– Она ничего мне не сдавала! – возмутилась девушка.

– То есть?

– Я живу здесь совершенно бесплатно!

– То есть Зося занималась благотворительностью, – не поверила Мирослава.

– Это не совсем так, – вздохнула Шатрова и добавила: – лучше я расскажу вам с самого начала историю нашего знакомства.

– Расскажите.

– Я приехала сюда из другого города и устроилась работать медсестрой в местную больницу. Квартиру я заранее сняла по объявлению у одной женщины. И мы сначала отлично поладили. Я прожила у нее шесть месяцев, но вдруг она завела себе молодого любовника. Парень стал часто приходить ко мне, и вместо того, чтобы уделять все свое внимание хозяйке квартиры, он стал делить его между нами двоими.

– Вы позволяли ему это делать?

– Нет, конечно! – возмутилась Яна. – Я всячески отбивалась от его домогательств. А однажды хозяйка застала нас во время его приставаний ко мне на кухне. Она не стала разбираться, кто прав, кто виноват, просто выставила меня на ночь глядя на улицу.

– Сочувствую.

– И куда мне идти? – спросила девушка.

– На вокзал?

– На вокзал. Я сдала свои пожитки в камеру хранения. А днем мне на работу, моя смена. На работе я ничего не сказала. На следующий день попыталась найти комнату, но мне это не удалось. Либо хозяева заламывали цену, либо предлагали жилье за городской чертой.

– А гостиница? – спросил Морис.

– Шутите? – грустно улыбнулась Яна.

«Европеец еще не въехал, что гостиница не по карману медсестре из провинциального городка», – с иронией подумала Мирослава.

– Вы могли бы обратиться за помощью к коллегам, – сказала она.

– Наверное, могла бы. Но я боялась, что информация дойдет до начальства и меня, как бездомную, вышибут с работы.

– Разве это возможно? – удивился Морис.

– А то! – ответила ему Мирослава и спросила Шатрову: – Что же вы предприняли?

– Ничего, – вздохнула девушка, – я вернулась на вокзал, забилась в угол и стала реветь. И тут кто-то дотронулся до моей руки. У меня душа ушла в пятки. Я подумала, что это полиция, и чуть не умерла от страха. Подняла глаза, готовая уже ко всему, и увидела, что это никакая не полиция, а девушка примерно моего возраста. Она спросила: «Как тебя зовут?» И я ответила: «Яна». Она улыбнулась: «А я Зося. Ты чего ревешь?» И я сама не знаю, почему все ей рассказала. Тогда она и предложила пожить у нее. Я сразу предупредила, что не смогу много платить. Но Зося отмахнулась и привезла меня к себе. Сначала я думала, что останусь у нее на время, но потом как-то так вышло, что я продолжаю жить у нее до сих пор, – Яна закрыла лицо руками и тихо заплакала.

Детективы не утешали ее, просто ждали, когда она выплачется. И Яна вскоре затихла. А потом сказала:

– Теперь-то мне придется отсюда съехать.

– Разве Омельянова гонит вас?

– Нет, Татьяна Матвеевна – добрая женщина, она разрешила мне здесь пожить.

– У нее есть дети?

– Нет, – покачала головой Яна, – у нее вообще нет никаких других родственников, кроме Зоси. – На глаза Яны снова набежали слезы.

– Вы могли бы предложить Омельяновой умеренную плату…

– Да, но теперь, когда Зоси нет, получается, что я снимаю не комнату, а целую квартиру, – погруженная в свои невеселые мысли девушка покачала головой.

– Насколько я понимаю, – спросила Мирослава, – пока вы жили с Яной, то, не оплачивая съем квартиры, все-таки вносили деньги за коммунальные услуги?

– Да, мы делили с Зосей расходы пополам. Мы и на продукты сбрасывались. Все у нас было поровну. А теперь, – Яна всхлипнула.

– Теперь вам придется полностью оплачивать коммунальные услуги. Но я бы на вашем месте не впадала в уныние и поговорила с Татьяной Матвеевной. Вы ведь даже понятия не имеете, как Омельянова смотрит на ваше проживание здесь, и не знаете, сколько она с вас запросит. Думаю, что сейчас тете Зоси вообще не до чего.

– Да, вы правы, – подтвердила девушка, – Татьяна Матвеевна очень переживает смерть Зоси. Она сразу постарела лет на десять, и глаза у нее все время на мокром месте.