После этого у следствия не возникло проблем. Гурьянова сама все рассказала. Вероятно, сказалось стрессовое состояние, в которое она сама себя загнала. Все-таки убивать не так-то легко для психики обычного человека, тем более домашней девушки, которой была Валентина, пока ревность не превратила ее в чудовище. Она призналась, что увидела Ивана и Зосю совершенно случайно вместе полгода назад, и сразу в ее душе начало прорастать зерно подозрения. Она, как заправский сыщик, стала следить за Иваном. Когда было холодно, они запирались в машине Лоскутова, а потом она обнаружила место встречи влюбленных в городском парке. Наступил момент, когда выносить боль измен Гурьянова больше не смогла, она назначила Зосе Паниной встречу на месте, которое сама Валентина называла «проклятым», ударила ее камнем и бросила его в ручей.

Гурьянова была уверена, что навсегда избавилась от соперницы. Но тут она заметила его с другой девушкой, которую он повез в тот же парк. Валентина поняла, что Иван относится к тем мужчинам, которые гуляют всегда. И решила отомстить ему, убить новую пассию жениха, а убийство свалить на него. И это ей почти удалось. Полиции в голову не пришло изучать другие отпечатки пальцев и, тем более, узнавать, где и кем были куплены сигареты. Они были уверены, что пачка принадлежит хозяину машины, а угонщик просто случайно схватился за нее.

После разговора с Сергеем Кораблевым детективы пообедали в компании Ильи Васина. Мирослава, как и обещала, рассказала все или почти все главному редактору «Лучанских новостей». Расстались они довольные друг другом, договорившись не терять связь, созваниваться и встречаться.

Через полгода Волгиной позвонила Вероника Поленова и с радостью поведала, что Савелий Ломакин разводится со своей женой Раисой. Экспертиза по установлению отцовства подтвердила, что сын, которого он воспитывал в браке с ней, не его.

Тетя Савелия, Злата Сергеевна Шпак, от этой новости пришла в ярость и не пожелала даже выслушать оправдания жены племянника. Но удивительней была другая новость – Раиса Михайловна за энную сумму отказалась от сына в пользу бывшего мужа, и мальчик остался членом семьи Ломакиных.

– Я теперь ему вместо мамы, – растроганно проговорила Вероника.

– Вы сказали ему, что Савелий не его отец?

– Мы не решились. Договорились, что скажем, когда ему будет лет двадцать или немного больше. Мальчику просто объяснили, что родители разлюбили друг друга и расстались. И так получилось, что мама не может с ним видеться.

– Он не спросил, почему?

– Спросил, – вздохнула Вероника, – но тетушка объяснила, что у мамы стрессовое состояние, и ей надо подлечиться в закрытом учреждении.

Мирослава подумала, что во всем этом слишком много нагромождения лжи из лучших побуждений. Но все-таки это не ее дело, и Ломакины должны с этим справиться сами.

А через год детективы узнали из «Лучанских новостей», любезно присланных им Ильей Васиным, о свадьбе Анастасии Тихоновны Хрусталевой и Арсения Филипповича Уланова.

* * *

Пока же они были неописуемо рады, что вернулись домой.

О том, как этому был рад Дон, даже говорить не стоит. Он ни на шаг не отходил от хозяйки и возмущался, когда между ним и Мирославой пытался втиснуться Шура. Наполеонов тоже успел соскучиться и по еде, приготовленной Морисом, и по общению с друзьями.

После ужина, не дожидаясь, пока его попросят спеть и принесут гитару, он сам сходил за ней в свою комнату.

– Я вам сейчас песню спою про Татьяну, – объявил Наполеонов.

– Про какую Татьяну? – в один голос спросили детективы.

Шура пожал плечами и, пробежав пальцами по гитарным струнам, запел:

Морис захлопал в ладоши. А Мирослава вцепилась в друга детства хваткой прирожденной ищейки.

– Шура! Признавайся, кто эта таинственная Татьяна?!

Наполеонов пожал плечами.

– Не знаю.

– То есть как – не знаю?! Фамилия, телефон и адрес! – шутя, притопнула она ногой.

– Да говорю же тебе, что не знаю! Просто прилетела песенка откуда-то.

– Ага, прилетела, – не поверила Волгина.

– Слушай, у тебя тетя писательница, вот попробуй спроси у нее, откуда ей что прилетает.

– Тетя – особый случай, – улыбнулась Мирослава.

– А я, значит, по-твоему, не пришей кобыле хвост?! – обиженно воскликнул Шура.

Детективы невольно рассмеялись, а потом Мирослава сказала:

– Ты у нас, Шурочка, вообще самородок.

– Вот! – выпятил он грудь и снизошел до объяснения. – Может я на ночь после своей собачьей работы для успокоения нервов «Евгения Онегина» перечитываю.

– Тогда я снимаю шляпу, – улыбнулась Мирослава.

– Ты ее сначала надень! – фыркнул Шура.

Личность Татьяны, которой Наполеонов посвятил свои стихи, так и осталась тайной. И не только для детективов, но и для самого автора.

Кто знает, может быть и впрямь Шуру вдохновил созданный гениальным воображением русского поэта образ Татьяны Лариной, этот не тускнеющий с веками идеал настоящей русской Женщины. Женщины с большой буквы.