Так проходили часы.

Она даже потеряла счет времени. Окружив ее фруктами и цветами, пудрой и духами, стопками книг и журналов, едой и, самое главное, друзьями, ей не давали почувствовать себя одинокой или несчастной ни на минуту.

– Но откуда вы узнали, что я здесь? – робко спрашивала она, а радость, переполнявшая ее сердце от такого потока доброты, была столь велика, что просто вызывала физическую боль.

– Джо, почтальон, встретил Неллу в магазине и рассказал ей. Это тоже своего рода почта. Магазин можно назвать центром нашей общины. Нелла рассказала другим, она была на вашей демонстрации, дорогуша, но не в последний день, а пирог а-ля Павлова все равно получился у нее превосходно, и мусс со сливами, и бренди тоже. – Вздох огорчения. – Я тоже начала печь этот пирог, когда вернулась домой, но потом обнаружила, что у меня нет бренди, а Билл спросил, не подойдет ли пиво, но... к сожалению... это все испортило. Даже Билл признал, что только понапрасну потратили пиво.

– Эдна, не расстраивайся! Мне казалось, что твой Билл обожает пиво в любом виде, – засмеялась посетительница, сидевшая по другую сторону кровати. – Тебе надо было попробовать что-нибудь попроще, например пирог с марципаном. Я дома испекла его – вкус великолепный. Что, сестра? Пора уходить? Да, там еще ожидают другие посетители. Ты знаешь, Джонти, там в коридоре уже образовалась очередь из желающих повидать тебя, но в палату пускают только по двое, а то мы будем слишком шуметь. Представь, что ты кинозвезда, как Софи Лорен, и восседаешь здесь, принимая ухаживания. Кто там на очереди? О Боже, Салли Соренсон из Вурли-Пондс, да еще с малышом. Наверное, была где-то недалеко и решила зайти. Пока, Джонти.

– Пока, до свидания. Спасибо, что навестили.

Медицинские сестры были так же доброжелательны, как и посетители, да и доктор тоже. Иногда, покончив со своими делами, он заходил к ней в палату просто так, поболтать. Это был молодой человек, и это была его первая должность после получения диплома. Они с Джонти быстро нашли общие интересы. Оба были городскими жителями и могли поделиться впечатлениями от саванных ландшафтов Австралии, где пустынные местности чередовались с богатой растительностью. Он умел хорошо слушать и живо рассказывать, и вот уже Джонти поведала ему о несостоявшейся карьере медсестры и поделилась своими опасениями, которые прежде скрывала, по поводу последствий от столкновения с машиной для своей больной ноги.

Он понимал ее состояние и старался приободрить.

– Правда, Джонти, с ногой все нормально – она такая же, как раньше, то есть почти как новая. А судя по вашим рассказам, вы прекрасно приспособились жить с этим «почти», ведь так? – говорил он улыбаясь. – С медицинской точки зрения у меня нет оснований задерживать вас здесь. О Боже, пока вы были у нас, вы создали такую атмосферу жизнерадостности вокруг! Я скажу сестре, что вы выписываетесь. Вас устроит завтра?

Джонти кивнула. Завтра или в другой день, какая разница? С одной стороны, ей было грустно покидать больницу, где к ней отнеслись так по-доброму. Но с другой, она была рада: раз ее выписывают, значит, с ней все в порядке.

А в какой день это произойдет, не имело никакого значения. Завтрашний день будет ничем не лучше, чем, скажем, послезавтрашний или вчерашний. Главное, у нее есть чек от фирмы «Ловали Кэннерс Лтд.», лежащий в сумочке. На какое-то время этих денег хватит!

Вечером накануне выписки к Джонти пришел еще один посетитель. Все прежние посещения вызывали у нее чувство удивления, то же можно было сказать и об этом, если бы здесь не вмешивались и другие чувства!

Джонти уже дремала. Она перечитала все книги, которые ей принесли новые знакомые, и сегодня отказалась от очередной партии книг, зная, что завтра уедет.

Она услышала шаги в коридоре. Судя по твердому и уверенному звуку шагов, это не медсестра. Но это и не доктор, доктор в своих белых туфлях ступал мягко и тихо.

И вот она увидела то, что привлекло ее внимание, и поняла, почему звук так отличался от звука шагов в ботинках. А причина была простая – это не ботинки, а сапоги. Коричневые кожаные мягкие сапоги на довольно высоком каблуке, сапоги скотовода. Джонти и раньше видела эти сапоги, только покрытые пылью. Они нажимали на педали большого «холдена», ехавшего по дороге из Морилла в Садденли-Плейнс.

Сегодня сапоги были начищены и при мягком освещении в палате блестели. Над сапогами были брюки из тика приглушенного тона, облегающие, со складкой, узкий ремень, чистая белая рубашка с закатанными рукавами, которая открывала мускулистые руки, казавшиеся черными на фоне белого цвета. На загорелой шее аккуратно повязан галстук.

– Добрый вечер, мисс Эшберн. – Он бросил шляпу на кровать, поддернул брюки и сел на стул, стоявший рядом. Стул, представлявший собой конструкцию из металлических труб, был явно слишком мал для его мощной фигуры. – Насколько я вижу, вы вполне оправились после столкновения с машиной.

– Да, спасибо, – тихо ответила Джонти.

Она смутилась. Непонятное волнение охватило ее от неожиданного появления в крошечной пустой палате этого мощного, загорелого мужчины с пугающе жестким характером.

Серые глаза Нэта Макморрана осматривали ее маленькую фигурку, сидящую с напряженно выпрямленной спиной в кровати, покрытой красным одеялом. В какой-то момент на его губах промелькнула едва заметная улыбка, которая смягчила жесткое выражение лица.

– Кажется, вы смирились с белой фланелевой рубашкой? – спросил он с усмешкой.

– Да... э... да. – Джонти непроизвольно натянула одеяло до подбородка, ругая себя за смущение и отсутствие самообладания. – На самом деле она из хлопка, – поторопилась объяснить Джонти, при этом перебирая пальцами одеяло, будто это могло прибавить убедительности ее ответу.

– Вас завтра выписывают?

– Да!

Он кивнул:

– Мне сказал Брюс. Я его встретил, когда шел к вам. – Он помолчал, будто обдумывая что-то, а затем наклонился к ней, при этом маленький стул под ним угрожающе заскрипел. – Мисс Эшберн, у меня такое чувство, что в присутствии Деборы вы пытались уйти от прямого ответа, но то, что она сказала тогда, было, по всей вероятности, правдой. – Он пристально смотрел ей прямо в лицо, пытаясь заглянуть в глаза. – Мисс Эшберн, это правда, что вам некуда идти после того, как вас выпишут отсюда, – нет договоренности о работе, нет никого, к кому бы вы могли обратиться, нет никого, кто бы мог помочь вам?

Джонти подняла на него глаза – и не могла отвести их. Его гипнотический взгляд, казалось, проникал в ее мысли. Наверное, что-то подобное происходит, когда тебя проверяют на детекторе лжи, испуганно подумала Джонти. В такой ситуации было практически невозможно убедительно лгать.

– Да... э... нет... не совсем так, – бессвязно пробормотала она.

– Хорошо, как тогда обстоят дела на самом деле? Скажете? Или нет? – Его голос смягчился и совершенно неожиданно стал сочувственным, а в словах звучала мягкая настойчивость, что заставило Джонти признаться.