— Не хитри, светоходец, он и есть пустой звук, мошка, которую ты накрыл ладонью. Заслужит ли он имя, или таковою мошкой он и останется — зависит от многих вещей, и от него не в последнюю очередь. Одного Света мало. Найдёт силы пройти ясную часть, познает и скрытую. И ты дал клятву, — за спиной Велеса ударил по асфальту клубящийся багрово-чёрным мраком шипастый хвост.

— Этот Путь на несколько веков… Велес, ты не оставишь его одного, одного со всем этим, — Каргер не сводил глаз с хтоника.

И в этот момент Кай мог поклясться, что видел, как его рука в латной перчатке потянулась к бедру, и в складках его чёрного одеяния блеснула серебристая гарда. Всего лишь миг, и видение исчезло. А рука Каргера смахнула пот, заливающий глаза.

— Меня спросить не хотите?!! — внезапно обрёл дар речи Кай, до этого всё ещё наблюдавший сцену как бы сверху.

Хтоник медленно повернулся к нему. Глаза его удивлённо округлились.

— Тебя?.. Ты в тупике, парень. У тебя своих ходов пока нет.

— Но я… не знаю как.

— Я подобрал тебе спутников. Коли достоин, то за годик-другой узнаешь как. Путь он и есть путь, чтобы тупики все обойти. Да и… Ты не мог не заметить, Каргер, — холоднее добавил хтоник, поворачиваясь к старому священнику, — что Время уже на его стороне. Это немало. Я не сведущ в чтении в душах как в книгах. Я лишь открываю Пути. Но союз скреплён. И слову плотью бысть, — повторил он и оскалился в улыбке, насколько можно было распознать улыбку на его теперь медвежьей морде. — Да… и ещё вот это… Ab exterioribus ad interiora.

Последнее, что увидел Кай, была огромная когтистая медвежья лапа, сбивающая его с ног.

Сломанные Крылья

И пошёл Кай куда глаза глядят. А там… ну вы знаете: «…направо пойдёшь — коня потеряешь. Прямо пойдёшь — жив будешь, но себя не найдёшь…» Шёл он через горы и долы, через воды и бороды, шёл долго и пришёл наконец к огромной пещере, а у входа в ту пещеру уже ждала его фея-крёстная, — примерно так написал бы сказочник. Но ничего такого не произошло, потому что куда бы он ни шёл, никто из добрых персонажей ему не встречался…

Кай летел.

Его захлёстывало чувство упоения, восторг, кипящий в крови, он совершенно не чувствовал веса своего тела. Это не было похоже на гротескные полёты людей в фильмах, барахтающихся на страховочных шнурах, или на картинах, с плоскими фигурами, глупо висящими над облаками. Раскинув руки, он купался в солнечных лучах будто птица, испытывая радость от своего умения ловко кувыркаться и падать вниз головой, а потом, мощно поведя плечами, снова взмывать. Иногда он начинал терять высоту, это было неприятное чувство напряжения, какая-то обманность чувств, иррациональность, которую нужно было исправить.

Он всего лишь хотел спать. Так хотел, чтобы мягко, и чтобы долго. Но сейчас он падал и уговаривал сам себя, что вот сейчас, вот ещё через мгновение всё получится. Сейчас время для очередной части игры, как в поддавках, — ты на мгновение ощущаешь ужас свободного падения, и уже в следующее — снова ввысь.

Внутри неприятно заныло, он не мог ввысь, больше не получалось. Он стоял на траве, местность вокруг незнакомая… Он поднял голову вверх, над головой был ангел, белый, прозрачный как мираж, он видел его сложенные за спиной крылья. Он никогда не видел крылья так близко, только на рождественских открытках. Ангел был огромный как дом. Может даже как несколько домов, поставленных друг на друга. Ангел что-то держал в руках, но Кай не видел что — тот стоял к нему спиной.

Если бы Кай умел летать, он бы взмыл к нему, обогнул его и заглянул в румянощёкое лицо, он раньше никогда не видел лица ангелов. Кай сердился, потому что никогда не умел летать… Или умел? Он не помнил… Внутри поворачивался страх.

Рельсы под его ногами гудели.

«Кремц-кремц».

Рельсы уходили вперёд, очень далеко. Кай двинулся вдоль них. Под ногами раздался неприятный хруст. Смотреть под ноги было нельзя, он знал, что увидит там. Под ногами хрустело, с каждым шагом было всё неудобнее идти. Но он делал шаг за шагом. Гладкие землистого цвета кости хрустели, глазницы черепов скучно таращились в небо, вывернутые челюсти отрешённо улыбались. Он переставлял ноги, и какая-то сила не пускала его, каждый шаг давался с большим напряжением. Он не мог поднять ногу для следующего шага, особенно правая будто совсем налилась свинцом.

Багровый туман уже не позволял видеть. Откуда он взялся? Кай махнул рукой, отгоняя душный воздух. Впереди спиной к нему стоял ангел. Этот был ещё огромнее. Кай никогда не представлял, что ангелы могут быть размером с гору. Голова его уходила высоко в облака. Он начал медленно поворачиваться к Каю. Нет, нельзя, не поворачивайся! Кай не хотел видеть, он не знал, что у того в руках, просто не хотел видеть.

Нет, нет, не хочу. НЕЛЬЗЯ!

Ангел повернулся. В руках ангела была голова.

Ужас сковал его — то была голова Каргера…

Впадины скул обтянуло голубоватой кожей, в глазных впадинах шевелилось что-то омерзительно скользкое. Это блеснуло совершенным изгибом тела, затем показалась красивенькая маленькая треугольная головка, появилась бурая спина с зигзагообразным крапчатым узором, змейка выползла из пустого черепа и двинулась по ногам ангела. Обломанная височная кость упала вниз.

Змея спустилась на землю и спокойно улеглась на обломках крыльев. Кай только сейчас их заметил. Всюду были разбросаны белые перья.

Голова Каргера смотрела на него, просто смотрела и ничего не говорила. Она не могла говорить, потому что у неё был зашит рот.

Кай кинулся бежать. Ноги… Ноги снова не послушались. Он упал, отполз, спрятался за большой камень. Впереди трубой развернулся длинный коридор, света в нём было достаточно для того, чтобы представить его глубину. Там шевелились какие-то тени. Если они ищут его, то здесь за камнем его не заметят. В тоннеле в зеленоватом тумане слышался скрежет когтей, приближался звук медленно переставляемых копыт.

Он почувствовал, что тени уже вокруг него.

«Кремц-кремц».

Убежать, надо попробовать убежать. Он вжался в камень, перестал дышать, сердце громыхало в груди. Рука, несколько, шесть или семь рук уже были над его головой, он чувствовал совсем не бесплотные их прикосновения.

Слиться с камнем. Стать камнем, это хорошее решение.

Камень пошевелился.

Кай почувствовал укол ужаса. В самом сердце. У камня была тысяча глаз. Кай начал