Перед телекамерами и фотографами я позировал в очках и белом халате. Все были довольны: общество видело ученого таким, каким ожидало увидеть, а я, неузнаваемый, в другой одежде без очков, оставлял себе право личной жизни. Коллеги поражались: отказываюсь от того, к чему стремятся полные бездари. Ведь, самореклама – это лишний доход!

Я ехал на трамвае и смотрел на улицу через рекламный плакат на окне: на самом деле, я видел только пасмурное небо конца марта и ноги прохожих: середину перекрывала реклама приставучей сотовой связи. Я попробовал сменить свое местоположение, но человек стоящий рядом был такой высокий, что у меня чуть не появился комплекс Наполеона. Я вздохнул и снова посмотрел в окно: вот какой-то ненормальный пешеход идет с голыми ногами, похоже, что он одет в широкие шорты. Ну, дает мужик! Холодно же ещё! Я поднялся на цыпочки, чтобы увидеть его лицо и понял, что это была женщина в юбке и тонких капроновых колготках. Женщина? А, ну тогда ладно… Всё, о чем я теперь мечтал, чтобы на остановке на меня пала тень от какого-нибудь столба, и солнце, в самый первый жаркий день весны, больше не жарило мне в висок. Я переключил свое внимание на сидящих пассажиров. На одиноких сидениях у окна, один за другой, расположились парень лет двадцати и женщина лет сорока. Их волосы были почти одного цвета, только её, с помощью бальзама и шампуня «блеск и объем», вяло удерживал лак; волосы юноши, не смотря на то, что кто-то старательно пытался прилизать гелем, торчали на макушке, словно молодая трава. Женщина была строго накрашена, а у ее сына (я решил, что это мать и дитя) только недавно появилась щетина в виде пушка. Оба выглядели очень богато и аккуратно: на ней пальто с мехом и очки в золотой оправе, а на нем кожаная куртка цвета дорого дерева. Парень лениво потягивался, а потом закинул голову на спинку неудобного сидения, словно, желая позагорать на солнце, но стоило женщине к нему легонько обернуться, как он дергался, приближался к ней и внимательно слушал. Вдруг, в вагон вошла девушка необычайной красоты: высокая, стройная, светлые волосы почти до колен. Парень вскочил с места, чтобы уступить ей место, трамвай дернуло, и они смущенно обнялись. Их взгляды встретились, чтобы никогда не расставаться, но трамвай тряхнуло и они разбежались кто куда, будто ничего и не было. А на следующей остановке женщина указала на выход; мать и сын вышли из вагона.

Я чуть не выбежал вслед за ним: куда же ты, смотри, кто остался там, в вагоне! Неужели я один заметил, что вы оба почувствовали? Я понимаю, что вы всего лишь показавшаяся мне картинка, но а, вдруг, это один шанс на миллион, а?

Парень даже не обернулся, он, вдруг, не по-сыновьи поцеловал женщину, и я понял, что он ей не сын. С сочувствием я перевел взгляд на белокурую красавицу. Она разговаривала по телефону:

–Нет, Маша, в кино я с тобой не могу сегодня пойти. Я так устала на работе и мне нужно скорее домой, а то любимый уже давно вернулся и ждет ужин. Ой, я так опаздываю, так опаздываю!

Один тягомотный день сменял другой, мне уже казалось, что ничто не вернет мне легкость бытия, не вернет надежд, которые колыхались во мне до открытия «сыворотки молодости», как, вдруг, я увидел, как девочка лет пятнадцати, приспустив на нос очки, разглядывает кукол Барби на полке в детском отделе супермаркета. Она шептала то ли их имена, указанные на упаковках, то ли цены: в любом случае она была поражена их несоответствием с товаром. Было заметно, как её бледные руки дергаются в противоборстве здравого смысла и желания их купить. Хотел бы я также смотреть на машинки или пистолеты на противоположной полке, но мысль «куда мне это сейчас?» било меня по рукам посильнее, чем родительские «нет, это тебе не надо» в свое время.

Взгляд девочки устремляется к меховым игрушкам, но тут женщина, видимо мама, громко позвала её.

–Вероника! Нам пора… Скажи кому-нибудь, что тебе уже семнадцать лет, ведь, не поверят ведь!

Я бы точно не поверил, хотя девушка была с меня ростом. Такой тип был знаком мне по учебе в школе. Я списывал у них диктанты (к русскому языку и литературе я до сих пор равнодушен), в этом наше с ними общение заканчивалось… Сейчас, с высоты моих прожитых с тех пор лет, этот типаж мне казался сравнимым с непричесанным ангелом; невинным, нежным и немного неряшливым.

По случайному стечению обстоятельств мы, с Вероникой попали в одну и ту же очередь к кассе. Весна ударила в голову тому, кто подбирает музыку для магазинного радио: заиграла сногсшибательно веселая мелодия. Вероника пританцовывала, пока не заметила, что на неё смотрят. Ее руки тут же потянулись к журналу, чтобы оправдать неуклюжие движения в ритм песни. Итак, неуверенную в себе девушку снова одернула мать: «У нас уже есть такой журнал, куда тебе ещё один?»

Хоть, я и выдающийся фармацевт, главным своим достижением, я считаю умение получать удовольствие от удовольствия, которое получают другие. Это как любоваться лучами света на стене, отражающимися от стёкл окон в доме напротив. Ощущать самому – для меня неимоверно скучно. Я ученый и не верю в судьбу, но встретив эту девушку ещё раз (она возвращалась из школы после занятий в субботу) я решил, что мне суждено придумать колоссальный план. Я стану тем, о ком она, юная мечтательница, наверняка бредит перед сном! Подружусь с ней, а через год мы будем с ней парой… если она согласится, конечно. С людьми строить планы сложно, а порой мучительно. На мою удачу, её несуразную шапку с помпоном подхватил ветер на глазах у улыбающихся одноклассниц, девушек, которые в отличие от неё выглядели не только на свой возраст, но даже старше. Я перенял эстафету у ветра, крепко схватившись за помпон. Улыбаясь лишь глазами, я с легкостью влюбленного голубя подбежал к ней, прежде чем она дернется с места, и вручил ей пропажу. Вероника онемела. Ее длинные спутанные русые волосы непослушно легли ей на плечи. Было заметно, как она взволнована происходящим и в то же время пытается представить, какая картина рисуется в головах более популярных одноклассниц. Я мимолетом взглянул на наше отражение в окнах припаркованного рядом автомобиля: не зря я купил это длинное пальто: в нём я не мальчик, каким меня всё считали, а взрослый мужчина. С прошлого года во мне заметно прибавилось уверенности, и я даже сам стал верить, что благодаря своему открытию исполняю роль тайного рыцаря, спасая человечество от недостатка времени. Да, меня пока не знают в лицо, но может быть, я когда-нибудь всё-таки покажу себя, и пускай мои знакомые, мои одноклассники, мои однокурсники, учителя и преподаватели: все! все, кто сейчас добавлен у меня в друзья в социальных сетях, все кого я считаю скорее скоплением врагов, нежели друзей, будут знать, что даже через тысячу лет мое имя будет не пустой звук. Что тысяча лет для четырехсотнелетних? Но я отвлекся, сейчас происходила репетиция похожего события: девочка превращалась в принцессу. Если бы в свое время меня так просто превратили в принца… Замечательное будет время: ум и уверенность. А я рядом. Где мне будет ещё быть, когда именно я, крепко держа её за руку, отведу к совершенству по обходной дорожке, чистой, ровной, не тронутой ошибками общества, которые не смог обойти сам и поэтому весь в шишках.

Чтобы всё не пропало даром, я притворился нездешним и попросил объяснить мне, как пройти до метро. Поборов смущение, она начала объяснять дорогу. Я долго ловил её блуждающий взгляд, а когда поймал, широко улыбнулся и предложил проводить меня. Улица, ведущая к метро, была многолюдной и она не отказалась. По дороге я рассказ ей, кто я такой, и где она может обо мне почитать. Вероника, как я и ожидал, слышала о моем открытии. Она считала, что я должен был быть намного старше и что я вообще выдумка. Она была так юна и простодушна, что даже мысли не допустила, что у меня может быть относительно неё какой-то план, что я не действую ветреными порывами – единственными властителями некоторых семнадцатилетних особ. Я понимал, что, возможно, кажусь ей чересчур старым, и она вряд ли согласиться встретиться ещё раз, но, внезапно, к моей удаче я заметил большую рекламу турагентства отправляющего всех на море. Я вспомнил вслух, что очень давно не был на море.