видела короля. Он не пришёл к вам на день рождения, и вы на него сердились. Но, пожалуйста, давайте найдём цветок правды! Я уверена, с ним что-то случилось. Он хороший… он не нарочно. Может, у него машина сломалась или работы много было…

– Или зуб болел… – язвительно продолжила ведьма. – У него каждый раз причины! Каждый! А на самом деле…

– Что? – Ляля смотрела на ведьму, не веря своим ушам. – Так вы помнили! Вы тоже не кормили забывалочек!

– Почему не кормила… кормила. Некоторые обиды не забываются: дерево выросло, а память осталась.

– А что было на пятилепестковом цветке?

– Не знаю и знать не хочу.

Больше ведьма с Лялей не разговаривала и уроки на завтра отменила. А на столе разложила план леса: отметила на нём своё дерево и принялась подсчитывать, сколько ещё осталось не просмотренных.

Кошка уже давно перепилила цепь и, когда ведьма заснула, пробралась к Ляле.

– Пора бежать! Ищи быстрей, у Дианы заканчивается время, – шипела Маркиза, сердито стуча хвостом по полу.

– Я не могу быстрей, корни не помогают! И какая разница, мы тут уже второй год, ну задержимся ещё на недельку-другую…

– Тут годы, а там – пара вдохов. Время в мирах идёт по-разному. А может, ты ведьму пожалела?

Маркиза прищурилась, устроив мордочку на сложенных передних лапах. Смутившись, Ляля отвела глаза:

– Зря ты… ведьма на самом деле хорошая. Она просто на короля сердится, а вот если он извинится… Мы ведь можем все вместе обратно вернуться!

– Все ведьмы когда-то были хорошими и всех кто-то обидел. Наша не исправится, пока сама не коснётся воспоминаний, пока не почувствует боль. Надо бежать!

***

На следующую ночь Ляля перебирала деревья, не переставая думать о короле и Виолетте Артуровне. Обиды незнакомцев казались ей мелкими и скучными. Она мечтала поскорее вернуться в подвал и за утренней чашкой чая переубедить ведьму.

И тут на экране Ляля увидела сестру. Диана сидела в машине напротив их подъезда и собиралась выходить, уже к дверце тянулась. «Не-ет!» – Ляле показалось, что она закричала так громко, что сестра услышала её. Но на самом деле Диана обернулась на «нет», сказанное дядькой-водителем в подозрительных тёмных очках.

– Может, хоть сегодня задержишься? – спросил дядька. Он отпустил руль и схватил Диану за коленку.

– Размечтался. – Диана сбросила его руку и выскочила из машины.

– Боишься, мамка заругает? Так соври чего-нибудь… – крикнул дядька ей вслед.

Диана поморщилась, глянув на него, как на муху в супе.

– У нас дома не врут, – отчеканила сестра. – Слово такое есть – «доверие», посмотри в словаре.

Диана поднялась на лифте, вошла в квартиру. Ляля знала, что будет дальше, но до последнего надеялась: а может, это другой день? может, не сейчас? Нет. Перекошенное лицо мамы, гадкая фиолетовая тряпка в её руке. И снова Диана бежит по лестнице и её не остановить. Злится, бормочет: «Ах вы… так! Давно бы ушла, сестрёнку жалко…» Стыд захлестнул Лялю. Вот зачем под волшебным садом переплетение твёрдых корней – чтобы маленькая подлая обманщица не смогла провалиться сквозь землю! Диана тем временем села на последнюю электричку до посёлка. Ляля думала, что сестра никогда не плачет. А она воет. Тихо, жалобно, как дворняга, которую дачники осенью бросили. Одна в пустом вагоне. Едва не проезжает станцию. Идёт к посёлку по дороге без фонарей мимо свалки, мимо кладбища.

Страшней всего Ляле от того, что Диане не страшно, совсем. Их старый дом заперт, но Диана влезает через форточку. Сёстры раньше часто так делали. Кажется, целую жизнь назад, длинную счастливую жизнь. Диана заходит в их бывшую комнату. Здесь ничего не осталось. Кровати, столик, два стула – всё увезено в город. Только табуретка со сломанной ножкой, разрисованная бабушкой, ещё стоит. Мама её отказалась брать, картинки с ангелами ей не понравились.

Дианка встаёт на табуретку, поднимает руки к потолку, туда, где раньше была люстра, а теперь один крюк остался. «Она свалится! – поняла Ляля. – Ну зачем, зачем ей нужно вкручивать лампочку? Свалится, ногу сломает! И никто её не найдет. Никто и не будет искать в закрытом старом доме!» Сломанная табуретка под Дианкой падает, а её ноги бестолково перебирают в воздухе. Совсем как у кота в мультике: дорога закончилась обрывом, а он не заметил и бежит по небу. А потом темнота. Собачий лай. Звон разбитого стекла. Проблеск света и два лица склонились над Дианой, точнее, собачья морда и лицо… Да это же Не-суй-нос-не-в-своё-дело! Принц кричит Дианке:

– Эй ты, дыши! Дыши давай!

– Не хочу.

Они Дианин ответ не слышат, она слишком тихо говорит или даже не говорит, а думает, очень громко думает, так громко, что у Ляли заложило уши. НЕ ХОЧУ. НЕ-ХО-ЧУ.

Проклятый цветок наконец отцепился. Пальцы жгло нестерпимо.

– Чего замерла? Сейчас рассветёт, пора домой возвращаться, – окликнула Лялю ведьма.

– Это сирень Дианы. Ей срочно нужно правду узнать, чтобы дышать захотелось!

Ляля рылась в ветвях, пытаясь найти волшебный цветок.

– Ты… ты… – голос ведьмы дрогнул. – Ты хочешь уйти с ней?

Ляля обернулась и затараторила:

– Она ведь моя сестра и у меня там мама и папа и бабушка и я их всех люблю, и они меня любят. Пойдем с нами! Тебя там, наверное, тоже кто-то любит, только вспомнить нужно.

– Меня – никто, – отрезала ведьма. – И ты, девочка, меня предала. Не будет больше никаких волшебных цветов. Никакого мира. Хватит с меня.

Ведьма отвернулась, тряхнула головой и прошептала:

– Гори.

Лес мгновенно вспыхнул ярким пламенем и их окатило волной жара.

– В подвал, скорее, – мявкнула подбежавшая Маркиза.

Ляля потянула Виолетту Артуровну за собой. Ведьма не шелохнулась. Казалось, она сама стала огнём: горели ненавистью её глаза, полыхали растрёпанные рыжие волосы, обугленными ветками сжимали друг друга руки.

– Ах так! Ураган! – Ляля выдохнула, как её учила ведьма. Сильнейший вихрь крутанулся по лесу, туша огонь и поднимая вверх охапки сиреневых цветов. На горизонте сверкнул первый луч солнца и, пока волшебство не исчезло, Ляля скомандовала:

– Извержение! Сюда!

Вулкан громыхнул, обрушивая на лес тонну мороженого. Ураган подхватил на лету, перемешивая с цветами, подбросил и…

– Снег! Смотрите, снег пошёл! – на аллеи парка выбегали люди.

– Ой, да он сладкий, это же мороженое! – объявил мальчик, ловивший снежинки языком. – Настоящее сиреневое мороженое.

– Не-е-ет! – закричала ведьма. И ей в рот тоже залетела снежинка.

Виолетта замерла, судорожно глотая, точно поперхнувшись, и на её глазах выступили слёзы. Она подмигнула Ляле:

– Чего стоишь, побежали! Нужно успеть, пока мороженое не растаяло!

Ведьма огляделась