Мне захотелось срочно купить оберег от похотливых кобелей. Желательно огнестрельный. Но увы, труп зачет не поставит. А жаль.

– Может быть, чаю? – голос Вадика прозвучал неожиданно хрипло, словно у аспиранта резко пересохло в горле.

– Нет, спасибо, я уже отчаялась, – мило улыбнулась бывшему, матеря его про себя на все лады.

Ну что стоит просто расписаться в зачетке? И дело с концом.

– Отчаялась? Скорее преобразилась. Ты удивительно красива. Я даже и подумать не мог… А сейчас увидел тебя и понял, что был неправ, – начал переобуваться в полете этот кобель и тут же рванул с места в карьер: – Как ты смотришь на то, чтобы возобновить наши отношения?

Казалось, что он позабыл об оставшихся на кафедре студентах, о преподавателях, что сидели за другими столами. И как я год назад могла влюбиться в такое? Рыдать ночами в подушку, мечтать, что вот случится обязательно что-то такое, и он поймет, вернется…

Ну, случилось. А мне уже до бывшего, как андроиду до пингвина, причем линуксовоского. А бывший тем временем оправдывал народную мудрость, что мозги даны всем, но не каждый разобрался с инструкцией по их использованию: Вадик усердно пытался склеить ту, которую сам же и бросил.

Захотелось наградить аспиранта. О души так, увесистой плюхой по его смазливой морде. Но ведь не поставит зачета, гад. Потому я лишь мило улыбнулась, похлопала ресницами и прощебетала:

– Вадик, сначала стоит подумать про зачет, а потом уже про всякие любовные глупости… Иначе ты рискуешь вместо интересного вечера получить на свою голову три ведра соленой воды. А в них немудрено и захлебнуться, причем еще до получения удовольствия.

– Это как? – не понял бывший.

– Ну или четыре… – меня было вопросами не сбить с выбранного курса. – Сколько уж наплачет девушка, который злой преподаватель не поставил зачет.

Вадик намек понял и расписался. Тут же, не глядя в зачетку. Я даже слегка расстроилась. Могла бы в этот момент подсунуть ему дарственную на все его имущество, и он бы так же ее подмахнул. За автографом последовала коронная фраза:

– Я заеду за тобой в шесть. Ты все в том же общежитии?

– Да, – я продолжала улыбаться, но чувствовала: еще немного и мышцы закаменеют.

– Тогда позвоню тебе. У меня сохранен твой номер, – он посмотрел на меня с выражением лица «я помнил о тебе всегда».

Ага, три раза поверила. Могу поспорить на всю свою еще не полученную штуку зеленых, что мой номер у него в телефоне записан как «Скрипка Катя не брать».

Я сделала вид, что несказанно рада вечернему свиданию, но мой взгляд помимо воли скользнул по запястью Вадика. На третьем браслете с последней лекции, которую он читал, прибавилось еще две бусины.

Да, у меня была дурацкая привычка. Весь год, что Вадик вел у нас занятия, я считала эти чертовы бусины. Наверное, я знала их даже лучше, чем сам хозяин. Рыжий янтарь, зеленый с прожилками малахит, молочно-розовый кварц, аметист цвета космоса, небесно-лазурный аквамарин… Сейчас таких бусин на первом браслете было ровно тридцать. Как и на втором. А третий… Его Вадик еще не заполнил до конца. Видимо, во время своей «болезни» как раз и нанизал очередную. Бусина была черной, как южная ночь. Надо будет загуглить, что за камень. Скорее всего обсидиан.

Хмыкнула про себя: мда, я уже столько о камнях узнала, что впору вторую вышку получать – минеролога.

– Созвонимся, – я аккуратно выдернула из-под руки Вадика свою зачетку.

Уточнять, что принимать звонок я буду скорее всего уже в аэропорту, не стала. Пусть окажется сюрприз. Ведь женщина без сюрприза, что граната без запала: так, одно название.

Едва вышла с кафедры, прямиком направилась в деканат: сдать зачетку. А потом – рысью в общагу собирать вещи. И хоть последних было немного, но все же.

А ровно в шесть я была в аэропорту. За час успела пройти регистрацию, отдать свой новенький чемодан (розовый, в стиле Марики), пройти досмотр, протянув оператору документы на имя Марины Богомоловой (при этом по-голливудски поулыбавшись для лучшего сходства с истинной владелицей) и даже сжевать хот-дог, пока ждала рейса, сидя в зале.

Наконец, объявили посадку. Я, никогда не летавшая на самолетах, приготовила билет. И тут в моей сумке зазвонил мобильный. Даже гадать было не надо, по ком звонит колок… в смысле смартфон. Вадик, собственной персоной…

– Привет, я так ждал сегодня вечера. Кажется, я снова в тебя влюбился. А ты соскучилась? – бархатистый голос обволакивал и обещал.

– Да нет, наверное, – я пожала плечами, хотя собеседник и не мог меня видеть.

Аспирант завис, а я решила атаковать коварным «трояном», пока бывший перезагружался:

– Слушай, а ты не мог бы влюбиться сегодня в кого-нибудь другого?

– Нет, я уже выбрал тебя, – последовал игривый ответ.

Так, понятно, аспирант думает, что я флиртую, набивая себе цену. Да, падать с Олимпа больно, а понимать, что тебя отшивают – еще и позорно.

– А вот у меня слегка поменялись планы…

И тут усиленный динамиком женский голос повторно предупредил, что объявлена посадка на рейс номер СУ 1129.

– Ты где? – тон Вадика резко изменился.

– В аэропорту… – я была сама невинность. – Знаешь, красивые девушки всегда немного оптимистки. Оттого мы носим при себе не только помаду, но и купальник, паяльник, а порою и загранпаспорт. И не зря. Вот сегодня мне последний и пригодился.

Кажется, я услышала, как трещит корпус телефона у абонента «Вадик Сволочь». Раздавшиеся вслед за этим звуком гудки лишь утвердили меня в догадке. Я пожала плечами, запихнула смартфон в сумку и поспешила к трапу. А в моей душе пустило корни чувство «Спасибо, нафиг не надо». Именно так. Отныне мне Вадик не нужен был ни под каким соусом, даже брачным (случись у него такое внезапное помутнение рассудка).

Как подавала билеты слегка подрагивающей рукой, проходила в салон, садилась, внимательно слушала стюардессу, пристегивалась и впивалась руками в подлокотники при взлете – отдельная страница моей биографии. И мне искренне хотелось, чтобы она побыстрее перевернулась и осталась единичной, потому что выяснилось, что я до одури боюсь летать. Поезда, только поезда и автобусы. Вмиг Австралия, Гоа, Тайланд и Куба потеряли для меня свою привлекательность.

Но постепенно страх притупился, я разжала побелевшие пальцы и даже смогла спокойно выдохнуть. Зато имелся один неоспоримый плюс: своими нервными переживаниями я так впечатлила стюардессу, что та мне первой предложила перекус.

Я сидела и уминала сдобу, рука шарила по шуршащему пакету… И в какой-то миг я поняла, что если так будет все две недели отдыха, то мое стройное тело унесет бурным потоком печенья, крендельков и вафелек. Я решительно отодвинула от себя пакет. Пустой. А потом глянула в иллюминатор. Пузо соседа сбоку, которому досталось место у самого «окна», этому занятию почти не мешало.