Ее многочисленные поездки, неоднократные беседы с такими известными прорицателями, как Питер Хуркос и Джерард Круазе, ее беседы и переписка с другими экстрасенсами привели ее к мысли, что все возможно.

Она бывала в домах, где наблюдалась активная деятельность полтергейстов: посуда и картины, безделушки и тяжелая мебель летали по воздуху и ударялись о стены, когда к ним никто не прикасался и даже не находился вблизи них. Она не могла решить, то ли она видела привидения за работой, то ли это была демонстрация бесконечного телекинеза, но она совершенно определенно знала, что что-то такое там было.

Она видела, как Тед Сериос создавал свои знаменитые фотографии предметов, невидимых в обычных условиях, которые «Тайм» и «Популярная фотография», а также многие другие печатные органы безуспешно пытались разоблачить. Он направлял свои мысли на неэкспонированную пленку и делал это под пристальным наблюдением скептически настроенных ученых.

Она видела индийского факира — не мошенника — он делал невероятные вещи. Он сажал семечко в горшок с землей, покрывал его легкой муслиновой тканью, а затем погружался в глубокий транс. Через пять часов, пока Мэри наблюдала за ним, семя прорастало, растение поднималось и появлялись плоды — несколько маленьких манго.

Два десятилетия контактов с необыкновенными явлениями привели к тому, что она уже ни над чем не смеялась. И, пока кто-либо не докажет, что все психологические и сверхъестественные феномены являются результатами всевозможных трюков — чего никто никогда доказать не сможет, — она вкладывала в противоестественные, сверхъестественные и иррациональные явления столько же веры, сколько она вкладывала в то, что большинство людей считало единственным, естественным и единым миром.

...Посланник ада...

Хотя она наполовину была убеждена, что жизнь после смерти существует, она не верила, что все это точно описано в иудейско-христианских мифах. Она не воспринимала реальность небес и ада. Это звучало как-то чересчур упрощенно. И тем не менее, если она не верила, откуда такая непоколебимая уверенность в том, что этот маньяк был знаком Сатаны? И почему это предостережение формулируется в религиозных терминах?

Озноб пробежал по ее телу. Ей показалось, что она до костей продрогла.

Оставив свет в ванной, она вернулась в спальню. В темноте она чувствовала себя неуютно. Она решила накинуть халат.

Макс мирно похрапывал. Она коснулась пальцами его щеки.

Он тут же проснулся.

— Что случилось?

— Мне страшно. Мне нужно поговорить. Мне невыносимо быть одной.

Он обнял ее за талию.

— Я с тобой.

— Я видела, что-то ужасное... чудовищное.

Она снова вздрогнула.

Он сел на кровати, зажег свет и огляделся вокруг.

— Видения, — сказала она.

Все еще держа ее за талию, он уложил ее в постель.

— Они начались, когда я еще спала, — начала она, — и продолжались, когда я проснулась.

— Начались, когда ты спала? Этого никогда не было раньше, верно?

— Никогда.

— Может, это был сон.

— Я знаю разницу.

Он отпустил ее талию и той же рукой отбросил со лба волосы:

— Какие это были видения?

— Мертвых людей.

— Несчастный случай?

— Убийство. Они были избиты и порезаны.

— Где?

— Недалеко отсюда.

— Как называется город?

— Он находится южнее.

— И это все, что ты можешь сказать?

— Думаю, это округ Оранж. Может, Санта-Ана. Или Ньюпорт-Бич, Лагуна-Бич. Анахейм. Или что-то вроде этого.

— Мертвых было много?

— Много. Четыре или пять женщин. Все в одном месте. И...

— И что?

— Они первые среди многих других.

— Ты почувствовала это?

— Да.

— Ты почувствовала это психически?

— Да.

— Они первые среди скольких?

— Не знаю.

— А убийцу ты видела?

— Нет.

— А что-нибудь о нем ты могла бы сказать?

— Нет.

— Даже цвет его волос?

— Ничего, Макс.

— Эти убийства уже произошли?

— Не думаю. Но я не уверена. Эти видения так потрясли меня, что я не сделала ни одной попытки удержать хоть что-нибудь в памяти. Я не следовала за ними, как я обычно это делаю.

Он встал с постели и завернулся в халат. Она тоже поднялась и подошла к нему. Он обнял ее.

— Ты вся дрожишь, — сказал он.

Ей хотелось, чтобы ее любили и оберегали.

— Это было ужасно.

— Это всегда бывает ужасно.

— Но в этот раз было хуже.

— Хорошо, но это уже позади.

— Нет. Может, это уже позади или скоро будет позади для тех женщин. Но не для нас. Мы будем вовлечены в эту историю. О Боже, так много тел, так много крови. И, мне кажется, я знаю одну из девушек.

— Кто она? — спросил он, еще сильнее прижав ее к себе.

— Лицо проявилось очень плохо, поэтому я не могу назвать ее имени. Но она показалась мне знакомой.

— Это все же, должно быть, сон, — сказал он, пытаясь успокоить ее. — Видения не приходят к тебе сами по себе. Тебе всегда надо сконцентрироваться, сфокусировать свое внимание, чтобы поймать их. Вспомни, когда ты пыталась вызвать видение убийцы, тебе надо было получить какую-то из вещей жертвы, прежде чем ты могла вызвать его образ.

Он говорил ей то, что она знала сама, успокаивая ее, как отец успокаивал бы свою дочь, говоря ей, что призраки, которые она видела в темной комнате — это всего лишь колышущиеся от ветра шторы.

На самом деле ее совершенно не волновало, что он говорил ей. Просто оттого, что она слушала его и чувствовала, что он рядом. Мэри начала согреваться.

— Даже когда ты ищешь утерянное кольцо, или брошь, или колье, тебе надо увидеть шкатулку, в которой они лежали, — сказал Макс. — А потому то, что ты видела сегодня ночью, — всего-навсего сон, потому что ты не искала это.

— Я чувствую себя лучше.

— Хорошо.

— Но не потому, что я поверила, что это был сон. Я знаю, это было видение. Те женщины были реальны. Они или убиты сейчас, или будут убиты скоро.

Она задумалась об их изуродованных лицах и сказала:

— Боже, помоги им.

— Мэри...

— Они были реальными,— настаивала она, высвобождаясь из его объятий и садясь на постели. — И мы будем вовлечены в это...