Уже в половине двенадцатого Надир и Агата мчались в черном «Мерседесе» по гладким дорогам притихшего городка. В одной стороны тянулись уютные кварталы с многочисленными сувенирными лавками и магазинами, с другой стороны, словно голубая шелковая лента тянулось морское побережье, и вставали стройные пальмы. Агата никогда не думала, что когда-нибудь ей представиться возможность прокатиться вот так, с шиком по дорогам знаменитого на весь мир курорта, да еще в компании богатого мужчины. Тянуть время девушка не стала, раз судьба улыбнулась ей и послала немного удачи, значит нужно это принять, даже если такой подарок казался незаслуженным.

Специально для этого случая, который, возможно, никогда больше не согреет женское тщеславие, Агата надела розовое платье из многослойного легкого шифона, волосы ей привели в порядок в салоне красоты при отеле, и теперь она готова была предстать перед Надиром и его партнером во всей красе.

Каково же был ее удивление, когда машина свернула к причалу, где на приколе стояла большая белая яхта.

— Я думала, подписывать договор вы будете на суше, — сказала Агата, следуя за Надиром на борт яхты. — Не хочу быть дикаркой, но я в восторге!

— Я рад, что тебе нравится! Нет, мы с партнером решили, что полезное нужно совместить с приятным, — говорил Надир. — Знаешь, богатые тоже любят отдыхать у моря и, глядя на воду, думать о вечности…

На палубе все было готово к приему Надира. Стоял круглый стол, заставленный яствами в красивой фарфоровой посуде. Надира встретил толстый араб, с явным подобострастием он обхватил милостиво протянутую руку молодого шейха и оскалился в чрезмерно приветливой улыбке.

— Это Абиб Бабрам, — шепнул Надир Агате, когда они присели в удобнейшие кресла-ракушки, в каждом из которых лежала груда мягчайших думок из розового, золотого и голубого шелка. — В Египте он главный по медиа-бизнесу…

Слуга, одетый в длинную белую рубаху, принес господам хрустальный графин, наполненный густо-золотистым напитком. Разлил его по высоким хрустальным бокалам с золотыми ободками. Надир не скрывал того, что Агата интересовала его больше, нежели потная персона Бабрама. Он слушал его гортанную речь вполуха, кивал, а сам то и дело бросал влюбленный взгляд на свою спутницу. Она по-прежнему была для него желанна.

Агата чувствовала себя неловко, словно попала в иной мир, и думала не без основания, что, если мир иной все же существовал, то не под могильной плитой, а тут, на земле, и существовал он только благодаря деньгам и таким людям как Надир. Она не притронулась ни к янтарному винограду, огромные гроздья которого развалились по роскошному блюду, ни к спелой дыне, ни к крупным гранатам, их зерна, словно драгоценные камни матово блестели в свете закатного солнца. Золотой напиток оказался медовым шербетом с нежным дынным ароматом. Попробовав его, Агата осторожно откинулась на спинку кресла, думая о том, как же все-таки хорошо окунуться в этот, иной мир.

После беседы с шейхом Бабрам сошел с яхты, любезно предоставив ее к услугам шейха и его подруги. Надир, наконец-то, перестал строить из себя гордого магната и вновь стал живым, жадным до женского внимания парнем.

— Представь себе, с какими глупцами мне приходиться общаться! — воскликнул он, после того, как залпом выпил весь шербет. — Я создан для любви, для тебя, в конце концов, но не для перебирания никчемных слов! Нет! — он решительно замотал головой.

— Ты еще очень молод, Надир, — безмятежно отозвалась Агата, несколько утомленная жарой, она раскинула руки по прохладным шелковым думкам. — Ты молод, избалован и неопытен, поэтому ты так говоришь…

— Нет, я знаю себя, во мне сохранился дух свободолюбивого бедуина, — пустился в размышления молодой человек. — Мне хочется жить в бедном шатре, водить караваны по пустыне, а не сидеть в душном офисе и слушать бредни о рекламе и политкорректности…

Надир скрылся за стеклянной дверью, ведущей в просторную каюту-гостиную, где стояла удобная мебель для отдыха целой праздной компании. Затем он вышел на палубу уже в белых штанах и эластичной майке, — стройный смуглый юноша.

Глядя на него, Агата сравнивала себя с ним, и понимала, как мало они подходят друг другу; она, можно сказать, умудренная опытом двадцатисемилетняя женщина, продающая женские товары, и на этом зарабатывающая деньги на более или менее обеспеченную жизнь. Вчера она танцевала на столе, обжималась с едва знакомыми мужчинами, потому что изрядно выпила. Жизнь успела ее потрепать.

Он, милый мальчик, почти принц, образованный, перспективный, но не знающий себе цену. К ней в постель он попал случайно, легкомысленно, и теперь наверняка мечтал снова оказаться в ней…

— Надир, я должна признаться в том, что не рассчитывала на встречу с тобой после той ночи, — заговорила Агата осторожно, чтобы до него дошло, к чему она ведет. — Об арабских шейхах я никогда не мечтала, не такая я, звезд с неба не хватаю…

Надир, доселе стоявший в стороне от нее, подошел к ней и непонимающе уставился на нее.

— Ты это говоришь, чтобы унизить себя? Чтобы я думал о тебе нехорошо? — спросил он уязвлено. — У нас наследные принцы любят простых женщин, — добавил он и присел в кресло напротив нее. — Да, моя семья богата, но никакие деньги не смогут нас разлучить! Если только мы решим жить вместе…

— Не спеши. Мы можем встречаться время от времени, необязательно сразу жить вместе, — решила остудить его пыл Агата. — Не хочу связывать тебя. Да и сама не готова к таким отношениям…

— Я окутаю тебя заботой и вниманием, вот увидишь, тебе не захочется со мной расставаться, — пообещал Надир уверенно. — Я не согласен видеться «время от времени». Наши отношения должны привести нас к чему-то хорошему и правильному, а не быть развлечением между делом…

На борту яхты было все для комфортного отдыха. Когда африканская ночь накрыла бархатным полотном город, причал и море, Надир предложил Агате перейти в каюту для гостей. И она, входя в шикарные апартаменты, невольно подумала, что на яхте, наверняка, имеется спальня с большой кроватью. Интуиция ее не подвела, после легкого ужина, Надир потянул ее в другую комнату — в спальню с зеркальным потолком, ветвистой люстрой из горного хрусталя и ожидаемо большой кроватью. Паркетный пол был почти полностью застелен пушистыми коврами…

После того, как Надир удовлетворился интимной близостью с ней, он откинулся на груду подушек, затянутых в наволочки из тончайших кружев, и, утопив голову в их мягкости, мечтательно улыбнулся собственному отражению в зеркальном потолке. Рядом с ним, уткнувшись лицом в безжалостно смятую подушку, слегка прикрытая шелковой простыней, лежала Агата. Темные волосы разметались у нее по спине, через простыню проступали очертания ее бедер.

— Ты спишь? — Надир повернулся к ней, обнял за плечи и прижался к ней всем своим жарким телом.

— Нет, я просто думаю… — отозвалась Агата и глубоко вздохнула.

— О чем ты думаешь? — спросил Надир с легким беспокойством в голосе. Он боялся, что она хочет ускользнуть от него.