Про меня и Свету. Дневник онкологического больного - Вероника Севостьянова

* * *

Я начала этот дневник через несколько дней после того, как мне поставили диагноз “рак”. Сначала это были записи чисто медицинского характера, а потом я поняла, что мне хочется рассказать еще и о том, что чувствую я, что чувствуют мои подруги по лечению, как ведут себя врачи и как нашу болезнь воспринимают окружающие.

Сейчас, когда я пишу это предисловие, за спиной остались радиационное облучение, шесть сеансов химиотерапии, хирургическая операция, небольшой опыт в преодолении бытовых трудностей и пессимизма и тот момент, когда пришло ясное понимание того, что никто не может знать, чем закончится эта книга. В отличие от большинства авторов, я не в силах заранее наметить содержание последующих глав и предопределить судьбу героев. Онкология – коварная вещь. И мне остается лишь фиксировать череду событий и делать свои скромные ставки в игре, на кону в которой моя жизнь.

Для кого эта книга? Для тех, кто боится заболеть, для тех, кто уже услышал грозные слова, но откладывает начало лечения, для тех, кто только делает первые шаги в преодолении болезни, и для тех, кто рядом. Потому что иногда мне кажется, что порядочным людям зачастую даже труднее переносить чужую боль. Ведь когда ты упал сам, ты примерно понимаешь, как напрячь мышцы тела, чтобы суметь подняться, как зализать раны, как балансировать в дальнейшем, чтобы тяжелое падение не повторилось. Когда же падает твой близкий, ты не всегда в силах помочь. И смотришь, как угасает жизнь, и плачешь от бессилия, и стараешься говорить трагическим шепотом. Но по своему собственному опыту я теперь точно знаю, что больным чаще хочется, чтобы с ними шутили. А поплакать? Поплакать мы и сами сумеем.

Поговорим?

День первый. Итак, мне немного за тридцать. У меня есть рак груди, интересная работа и коммуналка в центре Питера. И доктор велел завести дневник.

Девушку зовут Света. Она сама со мной стала знакомиться, когда мы сегодня сидели в Железнодорожной больнице у дверей кабинета главного. Смотрела так на меня, смотрела, потом осмотр подытожила: “А мы с вами вместе в онкоцентр приезжали, в один день. Помните, тоже вместе около кабинета хирурга сидели?”

Я, конечно, не помню. Нет, я помню тот день, когда я ездила к хирургу, и что, действительно, была там молодая женщина, которая пришла раньше меня и соответственно раньше была и принята. Но так как зрительная память у меня практически нулевая, внешность той женщины запомнить я точно не могла. Факты мне давайте, факты, не надо подсовывать зрительные образы! А факты говорили, что коли она описывает тот день в подробностях, то мы и правда были там вместе. Вот с этим я логично и согласилась. А тут как раз и наш доктор из кабинета главного вышел. И вручил нам по пузырьку. Маленькие такие пузыречки, в таких раньше в аптеках пенициллин продавали, и тогда у них еще были приятные на ощупь резиновые серые крышечки. Правда, горлышко именно этих двух пузырьков было заткнуто просто куском ваты. “Сейчас сделаем биопсию, и потом вам прямая дорога сразу в морг” – я на этих словах доктора дернулась куда-то в сторону, Света, кажется, тоже. Хотя ничего точно про Свету утверждать не буду, потому что мозг в тот момент залихорадило. Впрочем, все, что я знала и слышала о циничном юморе врачей, всплыло в голове уже через полмгновения, и я аккуратно уточнила: “Вы шутите?” Кажется, Света спросила о том же.

“Какие шутки, сразу, как выйдете из корпуса, по территории больницы все время налево и по диагонали до самого конца, до забора. Там увидите здание с надписью «Морг», и на втором его этаже – лаборатория. Туда свои анализы и отнесете”. Ага, кажется, это он все-таки так шутил и смеялся. Странный доктор, да и молодой слишком. Правда, Света сказала, что ее подруга ей сказала, что он, по слухам в медицинских кругах, признанное дарование и восходящее светило. Ну, будем надеяться. А пока мы сделали биопсию.

Больно ли это? Больно. Мне сделали пять проколов. Сначала пробили кожу, чтобы влезть внутрь груди, два раза мимо опухоли промахнулись, потом наконец попали, ну и еще один прокол контрольный, для подстраховки. Игла толщиной поболее стержня шариковой ручки будет, вот сами и представьте, каковы ощущения от процедуры.

В пузырек с жидкостью мне сложили четыре мои козявки. Две из них болтались на поверхности, это то, что “мимо”, просто жировая ткань, поэтому она и не тонет, легкая. Две другие ушли на дно, именно их – кусочки моей опухоли – и будут исследовать на гистологию. Сомнений в том, что у меня рак, ни у кого нет, но необходимо понять и то, какой он формы. Так что пошла я вперед, куда доктор указал, прямиком в морг, значит. А уже через два дня я буду завтракать в Ницце. И в конце концов, не зря же придумали фразу “Увидеть Париж и умереть”. Я, может, умирать пока и не готова, но зато хоть Францию посмотрю и постараюсь на время поездки напрочь забыть о болячке.

Вообще, конечно, все это началось не сегодня. Все это началось намного раньше, когда делая очередное контрольное УЗИ щитовидки, я на всякий случай заплатила в клинике и за обследование молочной железы. Узистка обнаружила опухоль, но, поразглядывав ее и так и сяк, написала в заключении: “Фиброаденома”. И я с этой записью спокойно пошла домой. На дворе стоял ноябрь прошлого года.

Потом было много медицинской литературы и тщательное изучение собственного тела. А так как за год до этого мне уже ставили диагноз “рак щитовидной железы”, то по крайней мере в основных онкологических терминах я поднаторела. И в конце января, осознав, что узистка ошиблась, я отправилась на поиски хорошего онколога. Впрочем, не поймите неправильно. Слово “отправилась” не означает, что я вышла на улицу с плакатами “Ищу врача умного и недорого”, – я просто стала методично и настойчиво обзванивать и опрашивать знакомых и не очень знакомых людей, в нашей стране и в Израиле. Врач долго не находился. Так я дотянула почти до начала апреля. Поэтому, если вы скажете: “Так ты же, дорогая, сама сколько времени зазря потеряла”, – то будете абсолютно правы.

Время было упущено, что при онкозаболеваниях практически недопустимо. Но лично в моем случае есть небольшой нюанс: я очень плохо отношусь практически ко всем врачам. Я людям в белых халатах как профессиональному классу совершенно не доверяю. Эти самые врачи за все годы моей жизни умудрились столько ошибок в моем теле понаделать, что временами я вполне серьезно себе думала: “Не найду нужного мне доктора – не начну и лечиться. Какая разница, умирать от рака или от профессиональной ошибки очередного целителя…” Но, кажется, врач нашелся. Тот хирург, у которого я была 8 апреля в онкоцентре, мне понравился. Да и Яна, которая меня привозила в клинику на своей машине, сказала, что как мужчина он очень интересный. Впрочем, если честно, то Яна сказала, что врач, который выходил из соседнего кабинета, тоже весьма симпатичный. И она же потом рассказала, что, пока хирург за закрытыми дверями меня осматривал, с какого-то заседания вышла целая группа врачей и, по словам Яны, некрасивых среди них не было.