Записки невролога. Прощай, Петенька! - Алексей Смирнов

Приснился кошмар. Я снова в больнице. Дорабатываю месяц и вдруг вспоминаю, что не смотрел график дежурств. То есть раза три уже прикрывали точно. И молчат. В зубах у сослуживцев накапливается цианистый калий, и ничего не исправить.

Там все замечали и помалкивали. Был однажды новогодний корпоратив – точнее, дружественный вечер, как нынче стали выражаться для удобства бухгалтерии. Я проснулся в общежитии с медсестрой под боком. Ничего не помню, что было. Скорее всего, ничего. Она стонала, но от сушняка во рту. Но вечер же был дружественный! Я решил с ней дружить. Подошел через пару дней, дружески поздоровался. А она мне: «Будьте очень осторожны, за нами внимательно смотрят!»

Я ходил и озирался. Все было тихо. Никто не смотрел. Но я знал, что смотрят. Часовой механизм включился. Чья-то рука уже зависла, чтобы вписать меня в летопись местной коммуналки. Я содрогался, воображая следующий этап, потому что не знал, в чем он выразится.

Братан загремел в больницу.

С утра, сказал, ругалась старшая сестра:

– Да что же такое! Опять взломали ночью клизменную! Как медом намазано!

Ничего не меняется.

Ездил в диагностический центр.

Там было тихо и безлюдно. Возле двери расположился КПП с колхозной женщиной в белом. Ее работа сводилась ко сну.

Над ней висела инструкция, в которой меня поразил один пункт:

«Не вмешиваться в работу КПП, если она не нарушает законы РФ».

Но как?…

Немного позже я понял, что у привратницы существуют некоторые поводы к недовольству и несогласию, которые могут вылиться.

К ней пришла товарка, они разговорились. Товарка, насколько я понял, намеревалась прилечь на койку.

– Ни в коем случае! – сказала ей стражница. – Ни в коем случае! Я лежала на урологии – такое отношение! Два дня не кормили, я стала выступать, так эта сестра-хозяйка, Ольга, горбатая, нажаловалась на меня в проктологию…

Дальше я не слышал.

Чуть позже уже меня самого немного огорчила жестокая молодость медицины.

В тот центр, о котором сказано выше, я привез маменьку – все в порядке, ничего страшного; наконец, ее вывел доктор лет тридцати. Маменька моя выглядит на свои годы. Семьдесят пять. Палочка, малая скорость, все дела.

– Принимайте свою девушку, – подмигнул мне доктор.

Я напрягся. Маменька поджала губы.

– Это мой сын, – произнесла она сдержанно. – А вы что подумали?

– Ничего, – быстро ответил доктор и выставил руки, защищаясь.

Я знал, что дела мои плохи, но не осознавал насколько.

Прокатился в загородную больничку. Ничего такого, все по плану.

Старые связи позволили проехаться на «Скорой» по Дороге Жизни. В комплекте с ландшафтом получились незабываемые впечатления для патриотического ума – гроб на колесах при особенностях местного асфальтирования. Но все равно спасибо.

Больничная реальность уже подзабыта, и я внимательно высматривал новое. Кое-что заметил. Не в пожилой, конечно, сестре, которая напоминала выражением лица Третью Собаку из сказки «Огниво» и несла узелок с двумя контейнерами: свеколка и котлетки. Зато молодые сестры удивили. Наверное, я слишком отдалился от областной реальности, но не припомню такого неимоверного и повального расширения ниже талии.

На стене висели три фотографических пейзажа больничного микрорайона, вид сверху: день, ночь и сумерки. Красиво – не передать! Я бы туда эмигрировал или купил путевку, если бы получасом раньше не прогулялся по этому самому пятачку и не видел, какой это Пиздопропащинск.

Ну, и оборудования добавилось. Даже КТ. Но не МРТ. Постояльцы, однако, не изменились. Глядя на них, вспомнил старенькую соседку Марью Васильевну. Однажды она попала в больницу с инфарктом. Сбежала. Дома рассказывала: «Рядом женщина лежала, вся в проводах. Вот ее током и убило. И я, конечно, все провода-то с себя посрывала».

Наткнулся в медицинском сообществе на новенький термин: «дорсопатия». Тетка пришла с радикулитом, и ей написали.

Да! Я гляжу, медицинская мысль у нас развивается.

Не буду скрывать, неврологом я был средним. Так себе. Ну, жалоб не было, да. Но и только. Мелких кожных веточек не знал, расположения глубоких мышц не помнил – мясо и мясо, положить на него электрическую лепешку, да впороть укол, а нутро само разберется.

Но диагноз «радикулит» был расхожим. Расплывчатость заканчивалась на термине, скажем, «люмбалгия» – боль в пояснице. Это довольно размытое понятие. Не отражает сути. Но тем не менее хоть поясница выделялась. Существовала в представлениях и диагностической мысли.

«Дорсопатия» – новое слово. В переводе это означает «что-то не так со спиной». А то и не со спиной, а просто «сзади». Так победим!

Что с этой теткой сделали, из-за чего был собственно пост в сообщество, рассказывать не стану.

В творческой поликлинике хорошо. Корнеплодов нет. Народу мало, люди культурные. Очередь состояла из пожилого дядечки. Он поздоровался со мной. Потом поздоровался с уборщицей, которая шла мимо. Она там, я видел, зовется «оператором уборки», и у нее есть «заказчик».

– Надо со всеми здороваться на всякий случай! – весело объяснил он.

Дядечка был словоохотлив.

– Никак не найду рентген, – пожаловался он, листая карточку. – Непостижимый почерк! Но друг друга они понимают…

– Позвольте мне, – предложил я и нашел ему рентген.

– Надо же! – просиял он. – Вот спасибо! Вы, наверное, врач.

– Было дело, – согласился я.

Беседа текла. Дядечка затрагивал самые разные темы. Потом потряс карточкой:

– Без этого рентгена меня не перевыберут в ученый совет!

– Да неужели?

– Представьте себе. В обязательном порядке. И в милицию погнали за бумагой, что мы не педики. Народу – битком!

– Что, простите?

– Ну, что не педики мы.

Я внимательно посмотрел на него. Он огорченно взмахнул руками:

– Что на учете не состоим, не педики!

– А разве уже состоят?

– Ну да! Что не убийцы мы, не привлекались, не судились…