– Где вы были? – тут же задала вопрос Джулия.

Сесили пропустила вопрос мимо ушей:

– Я хочу узнать расписание встреч отца на сегодня, и как можно быстрее, если вас не затруднит.

Еле слышно запищал ее мобильный телефон, его характерный писк говорил о приеме электронного сообщения. Сообщения, которое она ждала. У Сесили быстро забилось сердце от волнения. Все складывалось пока как нельзя лучше.

– Он сейчас разговаривает с Полом.

– Отлично. Я еду к нему прямо сейчас.

Убрав мобильник в сумку, Сесили вышла на оживленную центральную улицу Чикаго, взяла такси и через четверть часа уже входила в офис отца.

Она не удосужилась постучаться. Пол еще не ушел. Он и отец что-то обсуждали, склонившись над бумагами. В воздухе явственно пахло военными действиями, и Сесили должна была опять принять в них участие, но теперь не на стороне отца, а на своей собственной.

Сенатор вскинул голову:

– О, Сесили!

– Отец. – Она тоже поздоровалась и, повернувшись к Полу, официальным тоном проговорила: – Пожалуйста, оставьте нас наедине, мне необходимо переговорить с отцом конфиденциально.

Пол вопросительно посмотрел на своего босса, сенатор молча кивнул. Не говоря ни слова, Пол собрал бумаги и вышел из кабинета.

– Кого я могу благодарить за удовольствие видеть тебя? – Отец выглядел уставшим, постаревшим, под глазами висели мешки. – Звонила твоя мать, оказывается, меня не приглашают на свадьбу. Может быть, ты приехала сюда с миртовой ветвью в руках?

– Нет, ты не угадал. – Сесили села за стол. – Мне надоело быть посредником между тобой и мамой.

Лицо сенатора порозовело, потом побагровело. Конечно, от гнева, а не от стыда, у Сесили не было никаких сомнений на этот счет.

– Хорошо. В таком случае твой визит, вероятно, связан с твоей предвыборной кампанией?

– О нет, я выхожу из предвыборной гонки. – Едва она произнесла вслух эти слова, как ей тут же стало легко и свободно, словно с души скатился камень весом в тысячу фунтов. – У меня больше нет желания участвовать в ней.

Ощущение свободы овладело Сесили. С нее как будто спали тяжелые цепи, теперь ее ничто не связывало, но и ничто не защищало, ее положение стало неустойчивым, уязвимым, но оно придало ее жизни неведомую доныне остроту.

Натаниэл Райли удивленно заморгал, потом его лицо прояснилось:

– Ну что ж, весьма благоразумное решение. Теперь, как я надеюсь, ты сможешь уделять больше внимания и сил своему будущему мужу и вашей совместной жизни.

Сесили летела, словно на крыльях, поэтому она презрительно фыркнула в ответ. Как никогда раньше, она чувствовала себя сильной, решительной, способной справиться с любым делом.

– Я совсем не намерена посвящать себя ни тому, ни другому.

– Тогда чем ты намерена заняться? – Отец говорил очень осторожно, взвешивая каждое слово.

Сесили наклонилась вперед:

– Я собираюсь открыть небольшую фирму по связям с общественностью и заниматься тем, чем занималась раньше, – минимизацией негативных последствий. Ты сам неоднократно признавался, что именно в этом и заключается моя самая сильная сторона. Ты прав, мне действительно нравится такая работа, и я успешно с ней справляюсь.

Намерение, о котором сказано вслух, наполовину осуществленное намерение. Сесили разволновалась – да, она вполне способна осуществить задуманное. У нее есть необходимые связи и сложившиеся отношения. Она сможет начать с нуля, и, черт побери, у нее будет своя собственная фирма.

Отец насупил брови:

– Не думаю, что Майлзу понравится твоя идея. Тебе стоит прежде обсудить ее с ним.

Она тряхнула головой:

– Не вижу смысла, потому что не собираюсь за него замуж. Вам вдвоем придется покорять Белым дом без меня.

– Хотя ты моя дочь, – рассердился Натаниэл Райли, – но я могу вынудить тебя действовать вопреки твоему желанию.

Сесили положила руки на стол. Она чувствовала в себе спокойную силу, уверенность и даже внутреннюю правоту. Ну что ж, не она, а он первым объявил о начале военных действий, так пусть пеняет на себя.

– А, так вот как это теперь звучит на твоем языке! А если называть вещи своими именами, то получится шантаж.

– Скорее стимул.

Улыбнувшись, Сесили небрежно отмахнулась:

– Ладно, пусть так.

Она вынула мобильный телефон и открыла приложение к электронной почте. В почтовом ящике было сообщение от Митча. Открыв соответствующее окно, она приступила к загрузке.

– Я сегодня была в мэрии. – Она звонко прищелкнула языком. – Оказывается, глава городского планирования обожает нимфеток, фетишизирует их. Во избежание публичной огласки он согласился подписать контракт с компанией Донована.

Натаниэл смотрел на дочь, челюсть у него отвалилась вниз.

Она, как ни в чем не бывало, подняла вверх один палец:

– С этой проблемой покончено. Но как быть с вами, тобой и Майлзом? Доверять вам нельзя, так как вы запросто можете навредить репутации Шейна, а мне бы этого очень не хотелось.

Сенатор побагровел от ярости:

– Сесили, что ты себе позволяешь?

– Стимул, теперь ведь это так называется. – Голос у нее стал печальным. – Запомни, отец, ты начал первым. Я многому у тебя научилась, в том числе собирать разную грязь. Сейчас я тебе кое-что покажу.

– Я желаю тебе только блага, – сказал Натаниэл Райли. – Как ты можешь все бросить ради какой-то никчемной крохотной консалтинговой фирмы?

Но на этот раз отцовские доводы не действовали на нее. Она прокрутила несколько страниц в поисках нужной.

– Знаешь, сейчас в это верится с трудом, но я на самом деле люблю тебя. Более того, я уверена, что когда-то ты был хорошим человеком. Так вот, я попыталась найти кое-что против Майлза. К сожалению, мне это не удалось. Как это ни грустно, остаешься тогда только ты.

Сенатор возмущенно вскинул руки:

– Неужели ты все это делаешь ради какого-то Донована?

– Ты втянул его во все это, не я. Но теперь, как я полагаю, ты не скажешь о нем ни одного плохого слова.

Из груди разозленного сенатора вылетало хриплое прерывистое дыхание.

– Так на чем я остановилась? Ах да, на стимуле.

Сесили била легкая дрожь от гнева и ощущения утраты. Утрата действительно была, и была более чем осязаемой. Сесили не кривила душой, это была чистая правда. Перестав быть прежней, она стала другой женщиной, такой, какой хотела быть. Настоящей.

– У меня есть кое-какие снимки. Я не хотела их использовать, но придется, поскольку у меня нет иного выхода.

– Какие снимки?