Сихали, извиваясь, выбрался из скафандра:

– Витька…

– Тим…

В следующую секунду оба сорвались с места и вцепились друг в друга, терзая, отвешивая тумаки на радостях и вопя от облегчения.

Впрочем, облегчение – это не то слово. Браун чуть ли не парил, ощущая себя, как старинный батискаф, которому нужно было высыпать груз, чтобы всплыть. Вот и он сбросил с души тяжкий балласт вины и тоски. А тут еще и с Наташкой мир и прощение грехов… Ну, полное счастье!

Китопасы покинули скафандры. Наташа с любопытством оглядела Волина.

– Это и есть твой друг? – спросила она.

– Знакомься, – сказал Сихали, сияя. – Наташа, моя невеста.

Девушка открыла рот от изумления и распахнула глаза, но не успела ничего сказать – Волин галантно чмокнул ее изящную ручку.

– Волин, – отрекомендовался он. – Для вас просто Виктор. Можно – Витенька…

– Я вот тебе дам Витеньку, – пригрозил Тимофей для порядка.

Когда все перезнакомились, Волин сделал очень таинственное лицо.

– А сейчас я представлю вам капитана этой субмарины, – сказал он с улыбкой заговорщика.

Спустившись вниз, в круглый коридор, он постучал в овальную дверцу с табличкой «К-1».

За нею заскреблись, и наружу выглянул невысокий старикан, худой, жилистый, с густыми чёрными волосами, стянутыми в длинный «хвост», и с очень бледной, даже чуть синеватой кожей, но гладкой – ни морщинки.

Боязливо поглядывая на китопасов, он несмело улыбнулся.

– Здравствуйте, – сказал он на терралингве. – Кавторанг[49]Исаев. Честь имею.

– Если бы не Витальич, – произнес Волин, и голос его дрогнул, – я бы сдох тут. Аккумулятор сел, кислородный регенератор гавкнулся… Ты не думай, что я тогда в герои подался. Я атомарину сразу приметил. В батискаф, чувствую, уже не попасть – люк только изнутри откроешь, а как? Ты при смерти валялся, я ж видел. А тут, думаю, перекантуюсь как-нибудь. А в «Голубку» не попасть – и тут люк надо изнутри открыть! А кому? Сижу, как дурак, во тьму пялюсь, и жду, когда воздух кончится. Слава богу, догадался постучать в люк – вот как вы давеча. Мне и отперли…

– Так вы здесь с самой войны? – ужаснулась Наташа, глядя на Исаева.

Капитан часто закивал головой и смущенно улыбнулся, демонстрируя полный набор белоснежных зубов.

– Двадцать пять лет несу тут вахту, – сказал он. – Загар слез с меня первым. Потом потерял волосы, зубы… Раз в неделю, в воскресенье, съедал флотский пищевой рацион, а по будням кормился белковым концентратом…

– Гадость неимоверная! – признался Волин. – Ни вкуса, ни запаха, одни калории!

Тут Шурик Рыжий нахмурился, вспоминая, и спросил:

– А остальные?

– Экипаж? – уточнил Исаев. – Погибли все… Ах, если б я знал тогда, что за бортом живая вода! Я хотя бы двоих-троих спас, а так…

Он обреченно махнул рукой.

– Начал чинить АПЛ, все пробоины заделал. Еще немного, и всплыл бы. Так нет же – камнями завалило, три года назад… Расчистил наполовину – тут и Витя постучался. Вот уж было переживаний… Думали, вдвоем справимся быстро – и к солнцу, к воздуху! А тут опять посыпалось…

– А это правда, – не унимался Рыжий, – что вы золото перевозили?

Выцветшие глаза капитана на мгновение обрели синеву.

– Кто вам сказал такое? – резко сказал он. – «Голубка» – боевая АПЛ Восточного флота! Какое еще золото?

Белый поспешил исправить ошибку товарища и быстро спросил:

– А про живую воду скоро узнали?

– Да куда там… Что мы провалились в подводное озеро живой воды, я понял на пятый год тутошнего своего существования, да и то чисто случайно. Регенератор сломался, перестал опреснять забортную воду. Я в ужасе. Набрал ведро, дай, думаю, хоть дистиллятор соображу. Попробовал на вкус, хотел соленость определить, а она питьевая, да еще и газированная! То-то радости было… В тот же день я палец порезал. Достал бактерицидку, промыл палец в воде… Пошел за ножницами, чтобы лишний бинт отрезать, глядь – а порез затянулся. Давай я опыты ставить… Все старые шрамы свел, а уж кишки промыл так, что теперь хоть гвозди ешь! Волосы почернели, отрастил шевелюру заново, а потом и зубы выросли. Радости было… Мне-то семьдесят девятый пошел.

Внезапно глухие удары разнеслись по коридору. Кавторанг болезненно поморщился.

– Осыпь, – вздохнул он.

– А вы в курсе, – сказала Наташа, – что про кавторанга Исаева фильм снят?

– Да ну?

– Правда-правда! Там… – девушка замялась, – там много чего наснимали…

Виктор Волин сказал виновато:

– Я тебе не рассказывал, Витальич. Стереофильм тот старый, назывался «Золотогвардеец». Там про то, как «золотые» брали штурмом Владивосток и Хабаровск, про байкальскую операцию… Как вы поселки жгли, женщин пытали, работников расстреливали…

Кавторанг гордо вскинул голову.

– Никогда! – сказал он стеклянным голосом. – Никогда ни один «золотой» офицер не позволял себе подобного варварства!

– Да мы не хотели вас обидеть! – всполошилась Наташа. – Просто… Вы поймите, я тогда еще и не родилась, и не помню ничего. А про Вторую Гражданскую я только в школе узнала…

– Мы учили, – ровным голосом сказал Тимофей, – что бунтовщики из «Золотой гвардии» были сплошь продажными чиновниками, мафиози и террористами. Дескать, настало изобилие – счастье для всех, даром! – и все. Рынку хана, бизнесу кирдык. Взятки брать не с кого, поскольку у всех все и так есть. А богатеньким легко ли было стать как все? И мафикам такая жизнь не по нраву – грабить некого, рэкет не учинить… Вот и затеяли они всем скопом Вторую Гражданскую…

Исаев грустно покачал головою.

– Божечки мои, – сказал он печально, – сколько же мусора в ваших головах… Разве мы против изобилия восстали? Мы просто хотели работать, хотели быть людьми, чтобы заниматься любимым делом и достигать в нем успеха и высот. А нас на четвереньки ставили, рылами к бесплатной кормушке пихали! Богатенькие… А вам известно, что целые дивизии собирались из работяг? Не хотели они вашего беззаботного и безработного рая!

– Политинформацию оставим на потом, – неожиданно раздался чей-то хорошо поставленный голос.

Сихали Браун резко обернулся, инстинктивно загораживая Наташу, рефлекторно хватаясь за бласт. Китопасы мигом подались в стороны, ища укрытия за пультами и контроль-комбайнами. Подтолкнув девушку к двери капитанской каюты, Тимофей вышел на свет, держа правую руку свободной.

Метрах в десяти от него стоял сутуловатый, могутного сложения человек в шлеме и черном облачении дипера. Руки его сжимали лучемет. За его спиной возникли еще пятеро.