– Да, армия теперь не та, – согласился я.

За окном клубился Млечный путь. Млечный путь, хай-вей галактик. Со своими клубками развязок, съездами во вселенские бездны. Созвездия мчались по ним миллионы лет, избегая дорожно-транспортных происшествий. А, может и сшибаясь лбами, телами.

Млечный путь, Млечный путь… Да, да, вчера читал в каком-то печатном органе. Ирина Бекетова создала конкурс-школу для вокалистов-новобранцев эстрады. «Путь к залу – только талант!» Таков девиз примадонны. «Бекетова финансирует предприятия из собственных средств, – провозглашал орган, тут же оговариваясь, – хотя усиленно это скрывает. Конкурс-школа Ирины Бекетовой называется „Млечный путь“.

Ах, черт! Забыл позвонить доронинскому документалисту. Хотел – ведь рассказать про Швачкинское нео-дворянство и почетный титул Арты. Эта подробность им, вряд ли, известна. Даже спросил мнение Левки на этот счет. Тот сказал: «Валяй!».

– Ну, ну не шутковать! Гореть! – отдал команду огню Афанасий, и сунул в камин еще несколько щепок. Наверное, приказывал: «Гори охапка! Гори полено! Гори мелочь!» Только в обратном порядке.

Сколько ему лет? Шестьдесят? Похоже, мой ровесник, что-то в этом роде. А я про него – старик. Но ведь и Кутя, поди, думает про меня – старик.

Сколько себя помню, Афанасий был атрибутом дачного поселка. И всегда – старик. Хотя, конечно, все было не так. И в детстве моем никакого Афанасия не существовало. А казалось – был. Старый, одинокий, бессемейный. Так без бабы и вековал? Или подваливался к какой-нибудь молочнице из соседнего совхоза. Как бы это научиться: жить одному?

– Афанасий, сгоняй-ка на кухню. Там в холодильнике поллитровка и закусь кой-какая. Есть необходимость выпить.

– Это железно, необходимость. Елизаветы Петровны день, – и это старожил наш помнит. Надо же!

Он принес требуемое, разложил на журнальном столике, подпихнул его к Пони. Разлил.

– Ну, светлая память! Человек светлый, память светлая. Она, ведь, Елизавета Петровна…

– Давай по второй, – мне не хотелось обсуждать с Афанасием достоинства Лили. Хотя, возможно, в таком сообществе это было бы наиболее безболезненно.

– Водка не дурна. Совершеннейший вкус сливок.

– Насчет сливок – это, конечно, слишком. – И хотя гениальная формула гоголевского Ноздрева Афанасию была неведома, он одобрил: – но с самоделкой не поравняешь. Сорт он и есть сорт. Душа ликует враз. – И без паузы: – Песня исключительно жизненная. Про всю жизнь. И даже мечта моя отмечена. Моя личная.

Снова заколыхался Афанасьевский тенорок:

– Поставлю избу край деревни восемь на семь

И буду водкой торговать

А вы, друзья, не забывайте Афанасья,

Ходите чаш-ш-е выпивать.

– Где ж ты такую песню откопал?

– А академик Звягинцев, Лучевая, дом три, научил. Говорит: «Вы, Афанасий, у нас песенный герой, былинный. Что это – былинный? Я постеснялся спросить.

– Ну, вроде сказочный герой. Ладно, собирай провизию. Что-то не идет у меня сегодня водяра. Спасибо за камин.

Он вопросительно поднял недопитую бутылку.

– Бери, бери. Все забирай. Я, пожалуй, вздремну.

– Момент, момент, – засуетился Афанасий. И как-то угодливо глянул: – Я на кухне, если что, если понадоблюсь, я на кухне нахожусь.

Я вдруг ощутил как жестоко лишаю его краткой радости общения, снова отсылая в тусклое одиночество. Но было мне не до него, ни до кого мне было.

Снова угнездился в Пони, полежал без мыслей. Потом включил телек.

Шло какое-то теле-шоу. С трибун страстно вопили представители публики, перебивая друг друга, гости в креслах тоже не желали слушать собеседников и, затыкая рты всем, по студии метался ведущий.

– Она, ведь, девочка, дитя. По математике все пятерки… – женщина в лиловом расшитом люрексом платье приложила к глазам платок, другой рукой поправляя оранжевый фонтанчик волос на макушке. – Исключительно пятерки. – Она спрятала платок в вырез платья.

С трибун полетело:

– Если бы она была настоящая мать…

– Я лично, одна двух детей поднимаю. Но, когда им всю себя отдаешь…

– Еще надо проверить, в каких обстоятельствах девочка живет…

– Обстоятельства, обстоятельства исследовались, – завопил ведущий: – Павел Семенович…

Павел Семенович, как следовало из титров, представитель социальных служб, откликнулся из кресла:

– В материальном отношении условия жизни соответствуют…

Однако, чему соответствуют, выяснить не удалось, так как встряло контральто другой гостьи:

– Я, как психолог, должна заметить, что часто материальный уровень еще не определяет ситуацию. Психологический климат и нравственная доминанта…

– Именно доминанта, – подхватил ведущий, – Дмитрий Петрович, вы, как юрист.

Седовласый юрист Дмитрий Петрович зажал в кулаке рыжеватую шкиперскую бородку:

– Прежде всего, господа, необходимо очертить правовой аспект проблемы. Если речь идет о половых контактах с несовершеннолетними, это – одно. Если…

– Какой еще аспект, – вскинулась на трибунах немолодая женщина, которой ведущий, не дослушав юриста, ткнул под нос микрофон, – путана девка, извиняюсь за выражение. Путана, и все тут. И мамаша-путана. Вы только поглядите на нее. Рыжая, сиськи наружу…

– Боже! Что за подход! У меня вот тоже – глубокое декольте, сейчас это модно. Что же, по-вашему, я тоже путана? – гостья, сидящая напротив юриста, всплеснула руками.

– Вы актриса – вам можно, – примирительно закричали с трибун.

– Какая путана? – Мамаша извлекла из своего порочного декольте платочек и приложила к углу глаза. – Девочка, дитя, по математике все пятерки.

Юрист Дмитрий Петрович распахнул руки, видимо, навстречу истине:

– Господа, не установив точных обстоятельств дела…

– Да, да, – и свободной от микрофона рукой, ведущий постарался как бы утрамбовать шум: – Сейчас мы все установим. У нас в студии сама участница события – Таня. Она нам все расскажет. Поприветствуем Таню.

Таню встретили аплодисментами. И противники и защитники. Она помахала всем ладошкой и села в свободное кресло. Джинсики, маечка, смышленное личико без следов косметики. Успехи в области математики не вызывали сомнения.

– Таня, – призвал ведущий, – расскажи нам, как ты попала на яхту господина Соломонова и что там было?

– Нас подарили, – безгрешно сказала Таня.

– Как подарили? – вроде не понял ведущий.

– Сэм сказал, что это его подарок Соломонову. Операция «одноклассницы». Взял пять девчонок из нашего класса и отвез на яхту. Обещал хорошие бабки.

– Кто такой Сэм?