Какое-то время оба стражника просто смотрели на неё.

А я в который раз подумала, какой же Лод умница, — ведь стоило Морти заговорить, как эльфы явно поумерили боевой пыл.

— Идёмте, — наконец бросил один из них, развернувшись к воротам. — Подождёте в саду, пока мы доложим Повелителю.

Буйством растительности, цветов и красок дворцовый сад напоминал тропический лес: насыщенная зелень листвы, лепестки цвета охры, кармина, апельсина — не чета серо-белой гамме садов дроу. Деревья, кустовые заросли, прогалины, пестревшие цветами… на первый взгляд всё росло хаотично, само по себе, но стоило приглядеться — и видна становилась симметрия узких дорожек, мшистых камней и арок, увитых плющом.

С другой стороны, в подземных садах была своя изящная, аскетичная прелесть.

И пожалуй, она привлекала меня больше.

— Выходит, нас не ждали, — пробормотала я, повернувшись к Морти. — И где в таком случае потерялся принц Фаник?

Она промолчала, шелестя длинной юбкой по светлым мраморным плитам, которыми эльфы выложили дорогу ко дворцу. Даже укрывшись плащом с головы до пят, принцесса избегала прямых солнечных лучей — наверное, яркое солнце вредило дроу, привыкшим к вечной тьме. Восхт шёл рядом, опираясь на водяной посох, и кусал губы. В отличие от знамени дроу, волшебный посох даже не думал стучать по камням.

При приближении стало ясно, что эльфийский дворец — не единое дерево, а переплетение тысячи тысяч тонких лоз. У двустворчатых дверей, высоких и массивных, затейливо украшенных резьбой и позолотой, скучала другая парочка стражников, но мигом взбодрилась, разглядев знамя тёмных и лицо Морти.

— Они пришли для переговоров, — коротко сообщил им один из эльфов, сопровождавших нас. — Я доложу Повелителю. Не спускайте с них глаз.

Ему не потребовалось уговаривать или убеждать — на шее Восхта красноречиво серебрился ошейник, а светлого колдуна стражники явно знали и уважали. И когда эльф скрылся за дверьми, ведущими во дворец, остальные лишь удостоили Морти ненавидящими взглядами… на которые принцесса ответила улыбкой, — чем, надо сказать, заметно смутила противников.

Всё же трудно пылать ненавистью, когда ты мужчина, а тебе нежно улыбается красивая девушка.

Эльфийские стражи не носили доспехов. Облачались они в одинаковые приталенные туники — золотые, как дворец, который они охраняли, — и поскольку лица их для меня никак не отличались, вызывали смутные ассоциации с клонами. Я удостоилась от них пытливого, почти сочувственного внимания. Похоже, эльфы не совсем понимали, кто я и на чьей стороне. Человек ведь… а я уже имела возможность убедиться, что светлые не верят в добровольное сотрудничество людей и дроу.

— А принц Фаник… не возвращался? — спросил Восхт, обратившись к одному из стражей.

— Нет, — коротко ответил тот. Потом неохотно добавил: — Мы не видели его уже десять дней.

Но Лод не мог просчитаться. Не мог ошибиться в расчетах. Принц должен был вернуться, должен был прибыть и передать его слова… и не прибыл.

Я не знала, почему послание тёмных не достигло адресата, но ничего хорошего это означать не могло.

И мне было до боли интересно, что сейчас думает о происходящем Лод.

Ожидали долго и молча. У нас ничего не спрашивали: то ли боялись, то ли противно было заговаривать с тёмными.

Но в конце концов знакомый страж вернулся.

— Повелитель велел сопроводить их в тронный зал. — Эльф обращался исключительно к товарищам, избегая даже смотреть на нас. — Идёмте.

Белый мрамор пола гулко отражал шаги. Стены дворца изнутри тоже сплетали золотые лозы, соединяясь в ровную гладь, — словно причудливые обои с древесным рисунком. Их украсили пёстрыми гобеленами, придав окружению сходство с привычным убранством замков. Пустынные залы и переходы, которыми вела нас четвёрка стражников, ярко озаряли люстры и светильники — гнёзда изящных серебряных кружев, укрывавшие пляшущие язычки белого колдовского огня. Использовать настоящее пламя в огромном дереве явно было не слишком разумным.

Вместо тьмы, черноты и серебра — свет, яркость и золото.

Полная противоположность всего, к чему я успела привыкнуть.

Далеко идти не пришлось. Я заметила по пути широкую лестницу из гибких золотых ветвей, но обошлись без подъёмов. Двери в тронный зал казались лишь чуть меньше тех, что вели во дворец, превосходя их богатством отделки… а вот сам зал, большой и круглый, впечатлял не особо. Он был не менее красив, чем всё, что я видела до того — и не более.

Нас подвели к трону, устроенному на небольшом возвышении в конце зала.

И на сей раз нас ждали.

Повелитель Хьовфин, брат Эсфориэля, встречал нас в одиночестве. Прекрасный, как рассвет, как гениальная симфония, как идеальная симметрия; сиявший утончённой красотой, на которую не имел права ни один человек. Лицо, гладкое и юное, — статуя Микеланджело, волосы — золотой шёлк, глаза — бездонное море, где тонет сиреневый закат, серебряная парча одежд — лунный свет, ниспадающий на пол.

И мне вдруг захотелось упасть на колени перед его троном, последовав примеру светлого колдуна.

— Приветствую, Восхт. И вас, гости, что явились незваными и принесли злые вести. — Голос Повелителя эльфов завораживал холодной музыкой, переливами высоких гармоник. — Давно я не видел Детей Луны. Говорите, кто вы. Зачем пришли. И что с моими сыновьями.

За этим голосом, за этой красотой хотелось идти куда угодно. Ей хотелось подчиняться. Ей хотелось служить.

Такими становятся эльфы, что прожили не один век?..

— Я — принцесса Мортиара, сестра Альянэла из рода Бллойвуг, Повелителя дроу, Владыки Детей Луны. И мы пришли к вам с предложением мира. — Морти степенно скинула капюшон. На неё Хьовфин явно не оказал гипнотического воздействия. — Мы пленили вашего сына, Дэнимона, вместе с его невестой и принцессой Навинией, владычицей людей. Они живы и здоровы, и с ними обращаются самым достойным образом.

Чтобы избавиться от зачарованности, мне пришлось зажмуриться. Наверняка какие-то эльфийские чары, будь они неладны! А на Морти не действуют, ведь она дроу…

И только тут я услышала отзвуки шёпота, которым обменялись стражники. Исполненные ужаса.

«Наследница Тэйранта».

— Дэнимон? — повторил Хьовфин. — А как же Фаник?

— Принц Фаникэйл остался на свободе. — Морти говорила спокойно, учтиво, без всякого раболепства, как равная с равным. Если ей и претило мирно беседовать с убийцей сестры, она ничем этого не выдавала. — Семь дней назад мы встретили его в Тьядри и передали послание для вас.

— Вот как? — Вежливая прохлада в голосе эльфа завораживала и замораживала, как сознание, так и слух. — А мне докладывали, что в последний раз его видели как раз в Тьядри. Как раз семь дней назад. И больше — нигде и никогда.