Когда тот шагнул вперёд, на лицах подозреваемых отразилась богатая гамма чувств: от недоверия до паники.

— И вы поверите словам какой-то человеческой сигинг? — не выдержал один. — Её могли отравить где угодно и кто…

— Благодаря этой сигинг, Сумэйл, мы захватили наследника эльфийского престола. — Глаза принца опасно сверкнули. — Благодаря ей сегодня отправляемся на переговоры со светлыми. Благодаря ей, возможно, вернёмся в Хьярту. Так что придержи язык, если тебе больше нечего сказать.

Так меня, оказывается, даже ценят? Лестно.

Сумэйл… знакомое имя. Ах, да, тот самый дроу, что когда-то повеселился с моей предшественницей.

Наверное, поэтому сейчас он впился в меня таким ненавидящим взглядом.

— Прошу прощения, Повелитель, — вскинулся он, — но…

— Если я правильно помню, Лод в своё время лишил тебя одной маленькой радости, — мягко произнёс Алья. — Его смерть в твоих интересах. Я не прав?

Сумэйл осёкся.

И заговорил снова уже другим тоном.

— Повелитель, у меня и в мыслях не было…

— Что было у тебя в мыслях, ты нам и так сейчас ответишь, — ласково откликнулся Алья. — Будешь первым. Лод?..

— Да, я сделал это! — Артэйз шагнул вперёд, надменно вскинув подбородок.

А я выдохнула почти с облегчением.

— Да, я сделал это, — повторил дроу, отчётливо и дерзко, вызвав бурное перешёптывание товарищей и пристальное, безраздельное внимание Альи. — Я хотел убить её. Её одну. И сделал бы это ещё раз, потому что вы сами позволяли нам это — с такими же, как она, и сами делали то же! Эта хотя бы должна была умереть быстро. — Артэйз перевёл взгляд на меня, но в нём не отразилось ни раскаяния, ни сожаления. — Да только их мучения — не преступление, а кара. Или вы уже забыли свою сестру, Повелитель? Я вот не забыл ни её, ни своего дядю, ни…

— Молчать.

Артэйз действительно мигом смолк. Ещё бы, тут и мне стало страшно.

Когда голос Альи так опасно срывается в шипение…

— Да, я делал то же. И делал куда худшие вещи. И это моё бремя, за которое я ещё расплачусь. — Повелитель вернул тону прежнюю размеренность и бесстрастность, но к ним прибавилась странная горечь. — Она из другого мира и к грехам людей Риджии не имеет никакого отношения. Она была моей пленницей, но стала гостьей. Я говорил об этом и твоему отцу, и тебе. Всем вам. Во всеуслышание. — Он обвёл взглядом остальных шестерых, безмолвствовавших за спиной Артэйза. — А ты пролил её кровь в моём доме. Так хотел навлечь на меня гнев Пресветлой?

— Я…

— Молчать, — повторил Алья тихо и устало, и Артэйз подчинился. — То, что ты сделал, само по себе преступление. Но ты к тому же едва не погубил моего придворного колдуна, моего верного советника и хальдса моей сестры.

— Я не знал, Повелитель! Вы ничего не говорили, что они… с ней… — в голосе Артэйза просквозила растерянность, взгляд его метнулся к Лоду, затем почему-то — к Морти. — Я и подумать не мог, что Миркрихэйр свяжет себя с какой-то…

— Итак, покушение на моего гостя и покушение на моего советника. Преступления перед богами и перед нашим народом, за которые по закону полагается смерть. — Алья явно не желал выслушивать его оправдания. Он мог выслушать мольбы о прощении, но не это. — Однако я слишком уважаю твоего отца, чтобы лишить его сына. А потому спрошу его мнение.

Именно тогда в дверь постучали. И хотя я уже знала, на что способен Лод, — всё равно удивилась.

Тому, как он в который раз всё просчитал.

…стоя на одной ноге, я покорно зажмурилась. Вытянула вперёд правую руку. Не открывая глаз, коснулась пальцем кончика своего носа.

Действия остро напомнили о моих визитах к невропатологу, но таким образом Морти хотела удостовериться, что больше лекарства мне не понадобятся.

— Порядок. Лод хорошо потрудился. — Когда я посмотрела на принцессу, она довольно кивала. — Ещё пару дней попьёшь укрепляющие настойки, и только. Повезло, что это был хейлаблосфахт… а не лёмун, к примеру.

— Хейлаблосфахт? — переспросила я, сев обратно на кровать.

— Яд, которым тебя отравили. Разрушает мозг, вызывает паралич и внутреннее кровотечение. Коварная штука. Дня исцеления нужно вовремя ввести противоядие, потом излечить повреждённые участки мозга, пока не слишком поздно, а после вывести яд из организма. Как можно быстрее. Иначе рискуешь не умереть, но остаться парализованным… или выжить из ума.

Я вздрогнула, когда представила, что было бы со мной при таком раскладе.

Так вот зачем эта проверка. Действительно, если б мой бедный мозг не вылечили полностью, координация движений наверняка бы пострадала. И если выбирать между смертью и превращением в имбецильный овощ — для меня выбор очевиден.

Если я найду того, кто решил ударить меня по самому главному, самому важному…

— А вот лёмун просто останавливает сердце. Действие отсроченное, но потом умираешь моментально. — Сидя рядом со мной, Морти посмотрела на Лода. Колдун ждал вердикта в кресле, внимательно наблюдая за нами. — Почему вы уверены, что это Артэйз?

— Он единственный, у кого есть повод ненавидеть Снезжану. Лишь сильная ненависть могла толкнуть отравителя сделать это у меня под носом. И он был там, я точно помню.

— У нас нет никаких доказательств, — вздохнула я.

— У нас есть твоё свидетельство. Из всей гвардии Альи лишь семеро используют этот яд для своих клинков, и Артэйз среди них. Мы допросим всех семерых, — Лод провёл пальцем по своим губам. — Поскольку я едва не умер вместе с тобой, это покушение на советника Повелителя. По нашим законам… при расследовании подобных дел на допросах можно использовать пытки.

— Ты что, собираешься их пытать? — вскинулась Морти.

— Я собираюсь заставить их поверить в это. Но Артэйз не позволит, чтобы его друзья пострадали за его преступление. — Губы колдуна, словно подчиняясь движению пальца, растянула усмешка. — Он хороший друг. Этого у него не отнимешь.

— И что дальше ты собираешься делать? Ты ведь знаешь, какое наказание положено за такое.

Лод поднял бровь:

— Мне кажется, или ты не одобришь казнь того, кто едва не погубил твоего хальдса?

— Артэйз рос на наших глазах. И он не хотел убивать тебя. Он просто глупый мальчик.

— Который вот уже второй раз пытался убить слабую беззащитную девочку. А я предупреждал его, что будет, если он ещё раз тронет мои вещи.

— Но ведь всё обошлось.

И я отчётливо поняла, в чём колоссальная разница между мной и Морти. В том, что для меня главное — сам факт покушения, а для неё — исход. То, что всё обошлось. А раз обошлось, почему бы не простить? Даже если убить пытались твоего любимого.