— Ага, проснулся. А я-то думал, что ты проспишь до самого моря.

Он повернулся — его товарищ с улыбкой смотрел на него. Каландрилл от удивления открыл рот и сказал:

— Тебя он тоже убил? Значит, мы оба умерли?

Смех Брахта удивил его не меньше, чем сходство между миром плоти и миром духа, и он нахмурился, ничего не понимая.

— Мы живы, — сказал керниец. — Посмотри вокруг.

Он медленно выгнул шею и осмотрелся. По обеим сторонам от них поднимались крутые морщинистые гранитные берега; со склонов, где была земля, к ним спускали ветви высокие ели, а между этих почти отвесных стен текла река — не такая, как Ист, но все же широкая. Он понял, что они плывут вниз по реке на небольшой лодке; Брахт правил ею, сидя на корме, а сам Каландрилл сидел на дне. Он чуть приподнялся, и лодка зашаталась.

— Осторожно! — предупредил Брахт. — Я мало в этом смыслю, а Ахрд знает, как мне сейчас не хочется пойти на дно.

Каландрилл заморгал, ничего не понимая и считая, что попал в ловушку Аномиуса или колдунов тирана; он осторожно опустил руку в воду. Холодная и мокрая, самая обыкновенная вода, по крайней мере так ему казалось; он поднес руку ко рту и попробовал воду на вкус, затем брызнул ею себе на лицо и покачал головой.

— Нас не убили?

— Мы живы, — твердо сказал Брахт, все еще улыбаясь. — И плывем вниз по Шемме к Харасулю.

— А Аномиус? — удивленно спросил Каландрилл. — Колдуны тирана?

— Они на расстоянии двух ночей и дня позади нас, — ответил Брахт. — Если они живы, конечно, по-моему, все они погибли. А ты все это время спал, как ребенок, и, если бы не дышал, я бы решил, что моему плану каюк.

— Плану? — пробормотал Каландрилл, сбитый с толку. — У тебя был план?

Брахт кивнул и ухмыльнулся.

— И, судя по всему, он сработал, ибо пока я не видел погони.

Уверовав наконец в то, что он жив, Каландрилл посмотрел на скалистые берега, на реку, на небо, на все вокруг совершенно другими глазами.

— Расскажи, — попросил он.

Брахт усмехнулся и пожал плечами с довольным и в то же время смущенным выражением лица.

— Рано или поздно я бы все тебе рассказал, — заявил он, — только я побаивался, что если ты об этом узнаешь раньше времени, то все испортишь.

Глаза Каландрилла сузились.

— Ты его специально злил, — сказал он, отдавая себе отчет в том, что в голосе его звучит недовольство.

— Да, — кивнул Брахт. — Я долго об этом думал, и мне показалось, что это единственный способ избавиться от проклятого колдуна. Я понимал, что рискую, но другого выхода не видел.

— Расскажи, — попросил Каландрилл опять.

— На «Морском плясуне», когда к нам приблизилось военное судно, ты уверял, что не знаешь, как это произошло. Но мы оба видели, как что-то унесло и девушку, и ее судно, словно на нашу защиту встала неведомая сила. Или на твою. В Мхерут'йи, после нападения чайпаку, твоя рана зажила, как только ты прибег к чарам камня. Когда нас взял Сафоман, Аномиус говорил, что его чары не могут нам причинить вреда, что тебя охраняет камень.

— Он мог спокойно его забрать, — сказал Каландрилл и замолчал, повинуясь жесту Брахта, который продолжал:

— Но он этого не сделал. Он оставил тебе камень и поверил в твои россказни о колдовской книге, хотя он никогда о ней и не слышал. А ведь он не менее начитан, чем ты.

— Откуда ты знаешь? — поинтересовался Каландрилл.

— Помнишь лес, когда я пошел за оленем? — усмехнулся Брахт. — Я его убил почти сразу. А возвращаясь услышал ваш разговор и остановился послушать — в Куан-на'Форе люди имеют привычку ходить осторожно. Аномиус говорил тебе о книгах и о библиотеках, но отрицал всякое упоминание о колдовской книге. Однако он все же поверил в ее существование и даже не стал задавать лишних вопросов. Мне это показалось странным. Поначалу я думал, что им руководит только жадность, жажда высшей власти, но потом я начал думать, не дела ли это твоего камня? Помнишь, я говорил о предначертанности? Что путешествуя с колдуном, мы пересекли Кандахар быстрее чем если бы шли одни? В этом я не был очень уверен, но не сомневался в том, что камень дает тебе некую силу, о которой ни ты, ни я не имеем ни малейшего понятия.

Более осторожный человек, не любящий такой спешки, не отважился бы подходить так близко к Нхур-Джабалю, зная, что там — колдуны равной силы, которые, как говорил сам Аномиус, могли почувствовать присутствие колдовства. В нашей власти было переправиться через реку ниже и выйти к Шемме обходными путями, но у меня было такое впечатление, что жадность все больше овладевает колдуном по мере того, как мы приближаемся к цели, и он пренебрег осторожностью, чтобы выиграть время. Вот тогда-то я и решил попробовать. Вызывая его злость, я вынуждал его проявлять магические силы, которые и почувствовали колдуны в Нхур-Джабале. Когда я увидел долину, то понял, что колдуны тирана встретят нас на перевале или на реке и что приведет их туда сам Аномиус.

Он замолчал, погасив на мгновенье улыбку, и смущенно посмотрел на Каландрилла.

— А остальное я пустил на самотек. Военный корабль, чайпаку, то, что Аномиус не мог тебя тронуть, — все это убедило меня в том, что камень, когда тебе угрожает опасность, наделяет тебя большой силой. Я доверился камню, надеясь, что он защитит тебя и на сей раз. И он защитил.

Каландрилл был поражен, ему хотелось смеяться и одновременно наорать на кернийца за его риск. Только теперь он вспомнил, что до сих пор Брахт ничего ему этом не говорил, что его загорелое лицо всегда оставалось серьезным, словно он просил у него прощенья, видимо, Брахт долго обдумывал и наконец принял единственно правильное решение. Он спросил:

— А что было потом?

— Ты видел, как они сцепились в схватке? Аномиус как бы сросся с демонами, которых поднял для взятия Кешам-Ваджа. Тогда он говорил, что подобные оккультные упражнения ослабляют его; я думаю, что колдуны тирана тоже почувствовали, что он слабеет. Я рассчитывал именно на этот момент, чтобы бежать, — на этот момент и на камень.

Аномиус поднял на тебя руку и выпустил бурю огня. Но камень загорелся вокруг тебя, как раковина. На мгновенье мне показалось, что нам конец, но вскоре я понял, что мы живы, — меня он тоже защитил. Наверное, потому, что я держался за тебя. Я сбросил тебя в ближайшую лодку и перерезал веревки. И пока они там дрались, мы потихоньку уплывали; последнее, что я видел, был огонь в небе. Боюсь, что селение сгорело.

Каландрилл уставился на отважного товарища — в Куан-на'Форе люди имеют привычку быть осторожными? Он улыбнулся, заметив обожженные волосы и услышав треск кожаной рубашки, словно она пересохла у огня.

— Ты слишком рисковал, — сказал он. — Я думал, что уже умер.

— Я боялся за тебя, — торжественно заверил его Брахт и вдруг опять усмехнулся: — Но затем ты начал дышать, и я не обнаружил на тебе следов огня и понял окончательно, что ты под защитой.