Они ответили в один голос:

— Клянемся.

Айлисс сказала:

— Даже если за невыполнение клятвы вас ждет проклятье?

— Клянемся! — хором повторили они.

Тереус сказал:

— Даже зная, что души ваши будут прокляты, если вам это не удастся?

— Клянемся.

Древние заговорили разом:

— Так берите «Заветную книгу», и пусть она исчезнет навечно.

Денарус сделал шаг вперед и сунул руки в огонь. Айлисс и Тереус присоединились к нему. Они произнесли что-то на том же странном языке, который открыл им двери, и пламя ослепительно взмыло прямо к потолку. Каландрилл отшатнулся, защищаясь рукой от неожиданного жара, Брахт и Катя резко выдохнули. Пламя погасло.

Огонь пропал, а вместе с ним и трое Древних. Там, где они стояли, остался только прах, медленно опускавшийся на сверкающий чистотой пол. На пьедестале лежала тонкая книжка в черном, как древняя кожа, переплете. На обложке было только два слова: Заветная книга. Маленькая, вроде бы никчемная вещица, но мощь, исходившая от нее, была сродни холодной ауре в горячей комнате.

Каландрилл сделал шаг вперед, с трудом заставляя себя дотронуться до этой реликвии. И вдруг закричал от резкой боли, пронзившей ему грудь, словно к ней приложили раскаленное железо. Он вытащил из-за пазухи камень, горевший яростным огнем, и в воздухе повеяло миндалем.

— Ахрд! — воскликнул Брахт. — Что это?

Меч кернийца мгновенно выскользнул из ножен, сабля Кати уже была в ее руках. Каландрилл застонал, отчаянно пытаясь разорвать тесемку, на которой висел раскаленный камень, и швырнул его в дальний угол.

Там, где он упал, воздух заколебался. Каландриллом стал овладевать ужас. Считая, что камень ему уже не подмога, он вытащил меч.

Колеблющийся воздух начал отвердевать, и запах миндаля рассеялся. Он увидел знакомое лицо, которое с победоносной улыбкой смотрело на него с другой стороны пьедестала; одна рука уже лежала на книге.

— Благодарю, — сказал Варент-Рхыфамун. — Ты не плохо послужил мне.

Брахт ринулся вперед, как жалящая змея, с проклятьем опуская меч на руку колдуна. Варент-Рхыфамун почти небрежно поднял руку и поймал меч, как парящее перышко. Катя тоже набросилась на него, но и ее клинок колдун отбил таким же образом, парализовав обоих улыбкой. Каландрилл сделал осторожный шаг вперед, и Варент-Рхыфамун рассмеялся и чуть согнул руки; керниец и девушка отлетели в стороны.

— Вам до меня не дотронуться, — с презрительным выражением на орлином лице сказал он. — Неужели вы думаете, что какие-то клинки причинят мне вред? Нет, сила моя намного больше, чем вы предполагаете. Все эти годы она росла и росла.

Каландрилл ударил мечом по насмехающемуся лицу, но не попал, его отбросило в сторону, и он поднял облако праха, что остался от Древних. Он стукнулся головой о стену, и в глазах у него помутнело.

— Дера да проклянет твою душу! — бессильно простонал он, глядя на колдуна, длинными пальцами поглаживавшего, словно любовницу, переплет «Заветной книги».

— Дера? — Варент-Рхыфамун покачал головой, злорадно посмеиваясь. — Теперь эта слабая, хнычущая богинька и притронуться ко мне не сможет. Такая же дура, как и вы! Теперь у меня есть книга, и у меня есть все. Теперь у меня в руках ключ, который освободит Фарна и вернет моего господина в его царство.

— Ты безумец! — воскликнул Каландрилл, пытаясь подняться, но колдовство Варента-Рхыфамуна придавило его к полу. — Ты ввергнешь мир в хаос!

— Я верну моего господина в его владения, — возразил колдун, — и, когда это свершится, я буду стоять по его правую руку. Эх вы, глупенькие дурачки! Как хорошо вы сыграли в мою игру! Без вашей помощи я, вероятно, никогда бы сюда не добрался и не переборол магию Денаруса и прочих.

— Камень, — сообразил Каландрилл. — Ты воспользовался камнем!

— При помощи той силы, что я почувствовал в тебе, — согласился Варент-Рхыфамун. — Да, камень — это суть моего колдовства. Сам я сюда войти не мог, но вы, вы, верные ищейки, вы донесли его досюда, а когда он оказался здесь, мне оставалось только прибегнуть к своему искусству, зная, что Стражей больше нет. — Он прижал к себе книгу, оголяя зубы в ужасной ухмылке. — А теперь я ее забираю, чтобы найти усыпальницу Фарна, а вы останетесь здесь. Прощайте, друзья.

Воздух вокруг него опять заколебался, наполняясь уже знакомым и теперь столь ненавистным запахом. Варент-Рхыфамун пропал, а с ним и «Заветная книга».

— Дера, покарай его! — простонал Каландрилл. — И меня, за мою глупость! О, Богиня, что же мы наделали?!

— Мы выпустили безумство в мир, — горько сказала Катя, с трудом поднимаясь и подбирая саблю. — Мы оказались просто пешками в его игре.

Брахт тоже встал на ноги и подобрал меч; лицо у него было угрюмым, а голубые глаза яростно блестели.

— Древние говорили, что дорога еще останется на какое-то время, — пробормотал он. — Пойдем — или будем умирать здесь?

— А зачем? — горько спросил Каландрилл, качая головой. — Он получил книгу. Ты слышал, что он намеревается сделать? Какая разница, где умирать — здесь или в мире, ввергнутом в хаос?

— «Заветная книга» ведет к усыпальнице Фарна, — сказал Брахт. — Видимо, это место не так просто отыскать. А прежде, чем пробудить Безумного бога, Рхыфамуну туда еще надо добраться.

Катя повернулась к нему, и в ее глазах заблестела надежда.

— Ты думаешь, что мы еще можем его остановить?

— Я предпочитаю умереть, пытаясь остановить его, чем гнить здесь, — ответил Брахт.

— Безнадежно! — возразил Каландрилл, поднимаясь на ноги и пряча меч в ножны.

— Он забрал с собой камень, — сказал Брахт. — А ты, Катя, говорила, что твой талисман притягивается к нему, как магнит.

— Да, — подтвердила она, — это правда.

— Тогда у нас еще есть надежда, — с яростью заявил керниец. — И нам еще предстоит драться, если только мы наберемся смелости.

Она кивнула:

— Я с тобой, Брахт.

— И я, — сказал Каландрилл, приободренный решимостью товарищей и вновь загораясь. — До конца света.

— Возможно, мы увидим его еще до того, как ему придет конец. — Брахт с надеждой улыбнулся. — Пошли!

Они махом взлетели по лестнице и, не обращая внимания на руины города, бросились за нарождающимся утром к дольмену, одиноко возвышавшемуся на лугу, и нырнули в его черный проем.

В погоне за Рхыфамуном.