подчинялись ему, пелена окончательно затуманила зрение, не позволяя разуму даже наблюдать за происходящим. Последней мыслью была надежда, что Сова не войдёт в эту комнату. Сейчас отличить врага от друга не удастся.

Пальцы разжались, меч с тихим звоном упал на пол, тело сжалось в тугой комок, сердце заколотилось быстрее.

— Пожалуй, я ещё кое-что могу, — задорный голос ни капли не походил на злобное шипение прежнего владельца тела.

— Как скажешь, — легко согласился Медведь, не пытаясь скрыть радости, и побежал к своей жертве.

Когда расстояние сократилось до пары шагов, Гепард резко распрямился, прыгнул вперёд, вцепившись в шлем противника. Несмотря на всю свою силу, Медведь пошатнулся, пытаясь сохранить равновесие, но безуспешно, и огромная туша повалилась на спину. В падении, Гепард успел нащупать ремешки на шее, державшие шлем, разрезать когтями и сорвать его. Но и сам оказался пойманным, руки в перчатках обхватили его и сдавили, угрожая сломать хребет.

Гепард только расхохотался, схватил Медведя за уши и приложил пару раз головой о пол. Вцепился зубами в лицо, принялся рвать кожу, отгрызать куски от всего, до чего мог дотянуться.

От оглушительного рёва едва не лопнули перепонки. Руки на поясе разжались, подняли его как пушинку, и швырнули вглубь комнаты.

Пролетев с дюжину шагов, Гепард рухнул на колени и проехался ещё локтя три по гладкому полу. По губам стекала горячая кровь, во рту ощущался привкус человеческой плоти. Пожевав нечто, похожее на кусок губы, Гепард проглотил его, облизался и расплылся в улыбке. Вместо человеческих зубов проглядывали заострённые, кошачьи. С клыков капала кровь. Он опустил голову и уставился на руки, всё ещё сжимающие два уха. Улыбка стала ещё шире, комнату наполнило тихое шипение.

Темнота не мешала видеть, как Медведь медленно поднимался, и не скрывала лица. Часть носа отсутствовала, как и верхняя губа, вместо нижней болтались одни ошмётки, обнажая два ряда залитых кровью зубов. От ушей осталась пара лоскутов кожи. Искажённое яростью лицо, подсвечиваемое переливами синего и красного, могло привидеться лишь в самом страшном кошмаре, но злость только прибавила ему сил. Последовавший рёв стал музыкой для ушей Гепарда.

Он вернул себе меч и кинжал, пока противник приходил в себя, и отошёл вглубь пыточной, ожидая, пока тот встанет на ноги. Левая нога онемела, грудь болела от не прекращающегося колотиться сердца. Пожалуй, если бы не тренировки с Бейзом, тело могло не выдержать. Даже сейчас оно отзывалось болью на каждый удар сердца.

Медведь, наконец, выпрямился, и вперил яростный взгляд в меч, переливающийся всеми цветами радуги в глубине комнаты. Нюх стал бесполезен, заливавшая лицо кровь сбивала обоняния. В ушах пульсировала кровь, мешала слуху.

Гепард побежал ему навстречу.

Когда между ними оставался десяток шагов, он метнул меч и кинжал, целясь в глаза. Рука, закованная в перчатку, прикрыла лицо, и Гепард прыгнул, пользуясь моментом, пока враг его не видит.

Пролетая над Медведем, он вытащил из сапогов два кинжала и метнул их, снова в глаза. Даже со зрением Совы не удалось уследить за двумя молниями, а уж отразить и вовсе было невозможно.

Новый рёв оглушил. Гепард приземлился за спиной противника, и тут же ощутил, как перчатка заехала в бок по рёбрам. Его отбросило к стене, голова приложилась о гранит, и он потерял сознание.

Глава 35

План

Сова брёл по коридору, опираясь на стену и поддерживая рукой болевшие рёбра. Спуск по лестнице стал настоящим испытанием, раненая нога выше колена онемела от потери крови, один раз он едва не упал. И чего Гепард полез в эти подземелья?

Сова чувствовал монету и шёл к ней. Если в коридоре встречались развилки, он громко кашлял — притворяться для этого не требовалось — по эху определял, какой коридор куда ведёт, и двигался в нужном направлении. Но блуждать всё равно пришлось долго, пока монета не ощутилась совсем рядом, за дверью. Он вошёл внутрь.

И обомлел, увидев десятки различных приспособлений, изобретённых людьми за тысячелетия своего существования. Казалось, они испытывали особое удовольствие, придумывая всё новые и новые способы получения сведений, как это называли в приличном обществе.

Сову так удивило окружение, что он не сразу заметил труп, лежащий на животе, закованный в тяжёлые доспехи, переливающиеся по большей части синим цветом. В том, что это был труп, Сова не сомневался. И причиной стало не отсутствие сердцебиения или внушительных размеров лужа крови, растёкшаяся вокруг, а два кинжала, вогнанные в глаза по самую рукоять. Голова была повёрнута на бок, открывая на обозрение обезображенное лицо. Медведь узнавался исключительно по доспехам, увиденным ещё в зале. Вглубь комнаты тянулся кровавый след, оканчивающийся парой ушей.

Правая рука была вытянута, словно он пытался ползти. К Гепарду, сидящему у стены, в паре шагов от мертвеца. Близнец привалился к стене, словно решил вздремнуть. Для полноты картины не хватало только храпа.

Сова заковылял к нему и принялся тормошить близнеца. Вздохнув и заранее поморщившись, он отвесил ему пощёчину, и сам дёрнулся от боли. Но это помогло. Гепард застонал, поднял голову и непонимающе уставился на Сову.

— Что… — Гепард попытался подняться и застонал от разлившейся по всему телу боли. Едва он пошевелился, грудь отозвалась тупой болью. — Что случилось?

— По-моему, всё ясно, — ответил Сова, указав на труп. — Вы подрались, ты его убил.

— Ничего не помню. — Гепард снова начал подниматься, теперь куда медленнее, опираясь на стену. Ему это удалось, но ноги едва держали. В голове стучали сотни наковален, угрожающих расколоть череп на части. — За тобой погнались?

— Да. И раз я стою тут, значит, победил. А ещё выяснил, откуда у нашего противника столько последователей, летар попался разговорчивый и самоуверенный. Нам завидуют, представляешь? Я почти позабыл, как развращает пребывание в людских телах.

— Я тебе много всякого мог бы рассказать о зависти, — пробормотал Гепард, оглядывая помещение. — Давай убираться отсюда, это место навевает дурные воспоминания.

— Ну-ну, мальчики. Как по мне — тут прекрасно. — В открытую дверь вошла Алира. Плаща на ней уже не было, и взглядам близнецов открылась рыжая кофточка из плотной облегающей ткани и под цвет ей штаны. Мягкие сапоги бесшумно, даже для слуха Совы, ступали по серому граниту. Правая рука сжимала шпагу. — Давайте посидим, поговорим, обсудим наше положение.

— Нечего нам обсуждать. Мы уходим.

Сова внимательно изучал нового противника. Даже несколько мгновений взгляда чёрными глазами стоили ужасной головной боли. Он прислушался к телу. Серьёзная рана всего одна, но слишком много крови утекло. Пользоваться