Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В проёме его снова скрутило. На этот раз удержаться на ногах не получилось, от боли потемнело в глазах. Сова дополз до кровати и замотал головой, пытаясь прийти в себя. Болело буквально всё. Если раньше рёбра ныли, то теперь внутри всё горело, будто на них уронили огромный валун, переломав и раздробив все кости.
А если Ястреб был прав? Если Гепард не справится?
Отогнав эту мысль, Сова соорудил ещё одну перевязь, отрезав кусок от плаща Ястреба, и потуже затянул вокруг рёбер. Каждый шаг теперь отзывался болью, но это поможет близнецу.
* * *
Гепард бежал вниз по лестнице, за спиной слышалась тяжёлая звенящая поступь. Странно, что огромное тело, мчащееся следом на расстоянии пары дюжин шагов и едва не закрывающее собой проход, издаёт так мало шума.
Сворачивая наугад в развилках, Гепард наткнулся на дверь. Не пытаясь разобраться, открыто там или нет, он с разгона прыгнул вперёд, целясь пятками в замок. Затрещало дерево, что-то скрипнуло, и дверь распахнулась.
Гепард прокатился по полу, вскочил и остолбенел. То, что комната оказалась не освещена, и вообще без окон, его не удивило, как не смутило и отсутствие другого выхода. Но вот предметы, расставленные по комнате, навевали дурные воспоминания. Пыточная.
К стенам привинчены цепи, стоят колодки. Поодаль стулья с креплениями для рук и ног, на них навечно отпечатались следы крови. Дальше стояли и другие приспособления, большую часть из которых он успел испытать на собственной шкуре, но всматриваться не было ни сил, ни желания. Тогда не проходило и дня, чтобы он не проклял способность летар быстрее заживлять раны и надеялся умереть. Тело задрожало, не в силах пошевелиться под напором воспоминаний.
— В милое местечко ты меня завёл, — прогрохотал голос сзади. — Мне, конечно, разрешили тебя помять, но я не ожидал, что ты сам сюда придёшь.
Гепард не слышал слов, продолжая неподвижно стоять спиной к двери. Если бы его сейчас потащили к одному из этих устройств, он бы даже не стал сопротивляться.
— Среди летар ходит легенда об одном из ваших, кошачьих, которого двести лет держали в подобном месте. Не твой собрат, случаем?
— Нет, — едва слышно произнёс Гепард. Голос подрагивал, но уже не от страха, а ярости. — Не мой.
Мрачные воспоминания медленно сменялись наползающим туманом, застилающим зрение. Он обернулся и осмотрел чёрными глазами своего преследователя. Плащ, в который тот кутался, не мешал разглядеть сущность. Сквозь материю проступали медвежьи черты. На голове красовался шлем, полностью скрывающий лицо. Даже глаза закрывала тонкая частая сеть. Шлем светился густым синим цветом, лишь изредка сменяясь красным или тёмно-зелёным. За спиной тоже что-то слабо мерцало.
— Медведь, значит?
— Он самый. А ты, значит, Гепард. Редко я встречался с вашим видом.
Гепард вытащил из ножен меч и отступил вглубь комнаты. Позади оставалось полно свободного пространства, для палачей места не поскупились.
— Сразу к делу, — кивнул Медведь. — И правильно, чего тянуть.
Он сбросил плащ, и Гепарду захотелось прикрыть глаза. С ног до головы тело закрывала кольчуга. Каждое звено светилось собственным цветом, походя на разноцветные наряды, в которых любят выступать акробаты. На руках от локтя кольчуга сменялась перчатками, а на ногах ниже колена — сапогами, не оставляя ни одного не защищённого участка тела.
Хотя алтир довольно лёгкий металл, такое обмундирование наверняка весило как половина самого Гепарда. В руках Медведь сжимал молот. Рукоять была обычной, стальной, а вот навершие молота усеивали мелкие шипы, переливающиеся тем же синим цветом, как и большая часть доспеха. Глядя на его размеры, Гепард сильно сомневался, что смог бы держать его вот так запросто, одной рукой. С виду молот весил не меньше пары пудов.
— Впечатляет? — раздалось из-под шлема. — Вы отбили Визисток слишком поздно. Все приготовления давно завершены, поставки шли про запас.
Гепард не стал тратить время на слова. Побежал вперёд и налетел вихрем на неповоротливого противника, осыпая его градом ударов, но не причиняя никакого вреда.
Медведь коротко хохотнул и махнул молотом. Гепард пригнулся, над головой пронёсся ветерок, а затем продолжил свои попытки.
Изредка его атаки прерывались очередным взмахом молота, но тяжёлое оружие рассекало лишь воздух, не поспевая за проворным противником. Но и Гепард не мог пробить такую защиту. Меч слабо звякал, натыкаясь на алтир, и отскакивал обратно. Руки, ноги, грудь, даже шлем — всё испытало с десяток ударов и совершенно не пострадало, не осталось даже царапины.
Гепард замахнулся для нового удара, пытаясь попасть остриём в сочленения звеньев кольчуги, когда споткнулся и едва не упал. Медведь не упустил такую возможность и метнул молот. Гепард видел, что уклониться не успеет, но всё же попытался.
Молот самым краем зацепил рёбра, но и этого хватило, чтобы отшвырнуть Гепарда к стене и повалить рядом с колодками. А сам молот снёс спинку пыточного стула, врезался в гранитную стену и остался торчать там.
— Опять, — прохрипел Гепард, разглядывая кровоточащее бедро. Рёбра горели, рубашку разодрало шипами, но доспех выдержал. — Ты хоть что-то можешь сделать нормально?
— Похоже, твоему другу приходится несладко, — раздался грохочущий голос из-под шлема. — Мы поймаем вас и приведём в Терраду. Смирись, мы оба выиграем от этого. Очень уж мне не нравится плата за долгое использование вил.
Гепард пытался тянуть время, обдумывая ситуацию. Все его атаки бесполезны. Меряться силой гиблое дело, а скорость не спасает. Противнику достаточно попасть ещё один раз, и бой закончится. От цветных переливов рябило в глаза, и Гепард сменил цвет глаз на чёрный. Мир поблек, утратил краски, всё окрасилось равномерным серым. Вот так-то лучше. Не один Сова поднаторел в использовании вил.
— Ты не аларни?
— Увы, нет. Это одна из причин, почему мы согласились на участие в этом плане. Вы слишком засиделись на своих местах. Так ты согласен сдаться?
— Сдаться?
Гепард перебирал в голове всё, что слышал о медведях. Кажется, они не видят в темноте. Так его противник поэтому всё время промахивался? Потому что полагался лишь на слух и обоняние? В таком случае появляется шанс.
Гепард глубоко вздохнул, ощущая, как внутри неистово бьётся ярость, искавшая выхода с того самого момента, как он перешагнул порог комнаты. Монета запретила управлять ей, но вот о сдерживании разговора не было.
Он отпустил безумие на волю, позволил поглотить себя, прощаясь с рассудком. Исчезал контроль над телом, руки и ноги больше не
