6. Когда Наполеон попытался вести переговоры с Лондоном, то предложил англичанам Ганновер в обмен на Сицилию. Это было то самое немецкое королевство, которое он уже отдал Пруссии. Прусские патриоты во главе с красавицей-королевой Луизой нашли в такой нечестности повод взбунтоваться против победителя. Пруссия направила императору ультиматум. Документ пришелся весьма кстати. Представился прекрасный случай закрепить успех, и кампания оказалась столь же блестящей, как и кампания Аустерлица. В Йена-Ауэрштедтском сражении Пруссия была разгромлена. Император вошел в Потсдам. Он отправил в Париж триста сорок знамен и шпагу Фридриха Великого. В июне 1806 г. он утвердил в Берлине декреты, запрещающие импорт британских товаров, и запретил вход в европейские порты любому нейтральному судну, которое заходило в британский порт. Но он хотел большего: он стремился к созданию русского альянса и европейской федерации против Англии. Он «хотел добиться завоевания морей через могущество на суше». Для достижения этого великого замысла он задержался в Восточной Пруссии и в Польше. В Польше он не завоевывает – он «освобождает». По крайней мере, на это рассчитывали поляки. В результате будуарных интриг в постель цезаря кладут двадцатилетнюю польскую красавицу Марию Валевскую, наивную супругу старика. От этой связи, с благосклонного одобрения графа Валевского, в замке Валевицы родится незаконный императорский отпрыск, который спустя полвека станет министром иностранных дел сына Гортензии. Ради дела независимости Мария Валевская пожертвовала собой (правда, без особого отвращения). Но впустую. Как император мог воссоздать Польшу, если он стремился к союзу с Россией? В этой стране Наполеон впервые узнал, что такое снег и оттепель. «В Польше, – говорил он, – Бог создал пятую стихию: грязь». Наконец он смог дать сражение. Это была битва при Эйлау (февраль 1807 г.), смертоносное сражение по тем временам, которое, несмотря на победу, опечалило Наполеона как плохое предзнаменование. Он долго вспоминал это кровавое поле боя. Наконец в июне 1807 г., после победы под Фридландом, Наполеон получил мирный договор и желанный союз. При встрече в Тильзите Александр I, молодой и восторженный русский император, казался покоренным и словно зачарованным этим выдающимся умом. Никогда Наполеон не казался более сияющим и обаятельным. Он жаждал победы над русскими только ради примирения. Ему уже казалось, что он держит в руках то, чего так долго добивался, – упрочение своего будущего. Казалось, якорь наконец углубился в надежную почву. Наполеон говорил о разводе с Жозефиной и о заключении брака с сестрой царя. Он предлагал Александру господство над Швецией и Турцией. В обмен Александр брал на себя обязательство закрыть свои порты для англичан. Что касается Пруссии, то она теряла свои польские провинции, которые отходили к Великому герцогству Варшавскому, некоему подобию Польши, а также все свои провинции на запад от Эльбы, которые образуют Вестфальское королевство. Оно предназначалось для Жерома Бонапарта. Кроме того, Фридрих Вильгельм обязывался соблюдать континентальную блокаду и выплатить 100 млн репарации – сумму огромную, которую он не сможет, вероятно, выплатить, что позволит «оккупировать Пруссию на постоянной основе». Это было заявление, которое Европа слышала уже не в первый раз.

7. Таким образом, Англия оказывалась в полной изоляции. Внешне это ее не беспокоило. Министры его величества не выражали «никакого желания подставлять другую щеку» (А. Брайант). Напротив, под предлогом, что французы готовятся захватить Гольштейн и завладеть датским флотом (что не соответствовало действительности), англичане сами решили провести операцию. Они высадились на континенте, подвергли обстрелу Копенгаген и захватили 15 датских военных кораблей и более 30 небольших судов. Это нападение в мирное время с моральной точки зрения выглядело предосудительным, но оно доказывало, что Англия жива и не собирается умирать. Чтобы ее парализовать, требовалось перекрыть все порты на континенте, которые еще оставались открытыми, в частности в Испании и Португалии. Наполеон считал себя обязанным стать «первым таможенником Европы» (Ж. Бенвиль) – трудная и неприятная задача. В Португалии он попробовал прибегнуть к военному шантажу и послал Жюно с 30-тысячной армией, но, когда Жюно подошел к Лисабону, двор и флот уже отбыли в Бразилию. Однако континентальная блокада принесла свои плоды. Многие английские заводы прекратили работу. Если бы Англия не была Англией, то можно было бы предположить, что она уступит. Но и континент тоже страдал. Не хватало сахара, кофе, пряностей, и Наполеону пришлось нарушить установленную им самим блокаду, чтобы импортировать шинели и обувь для своих солдат.

Жан-Шарль Тардьё. Встреча Наполеона с королевой Пруссии Луизой Мекленбургской 6 июля 1808 г. в Тильзите. 1808

8. Одним из самых деликатных оставался испанский вопрос. Король Карл IV называл себя союзником Наполеона, но его премьер-министр Годой (могущество которого частично объяснялось тем, что он состоял любовником королевы) предал своего короля и вступил в переговоры с англичанами. Быть может, из соображений осторожности стоило посадить на испанский трон одного из Бонапартов или Мюрата, зятя Наполеона, за которого он выдал свою сестру Каролину? Но для разрыва союза требовался подобающий повод. Карл IV не ладил со своим сыном Фердинандом, принцем Астурийским, который терпеть не мог Годоя. Неожиданно, в 1808 г., в тот момент, когда император все еще колебался, испанцы сами принялись за дело. В городе Аранхуэсе вспыхнул мятеж. Напуганный король отрекся в пользу своего сына (который стал Фердинандом VII), а затем отказался от своего решения. Наполеон расценил, что трон освободится и что он может рискнуть. Под видом переговоров он заманил отца и сына в Байонну и удерживал их там как пленников. Он поручил Талейрану заниматься ими, разместить их в Валенсии и развлекать: «Вы могли бы пригласить мадам Талейран с четырьмя-пятью дамами… Если принц Астурийский увлечется хорошенькой женщиной, то это не будет выглядеть неприличным…» Такая роль не смущала Талейрана. Но оставался еще испанский народ. Как он отреагирует на эту неожиданную развязку? Император, настроенный оптимистично ввиду плохой осведомленности, не сомневался в благосклонном приеме. Испания страдала от всевластного духовенства, от жадного дворянства, от устаревших законов. Он принесет им освобождение. Он заставит их кричать: «Долой инквизицию!» Он говорил: «Вы увидите, на меня будут смотреть как на освободителя Испании» – и вспоминал прием, оказанный ему Италией во времена Арколя и Риволи. Он забыл, что Испания – это не Италия, а империя – не революция. Среди Бонапартов было объявлено спешное «перемещение» королей: Жозефу был обещан трон короля Испании, а Мюрат стал королем Неаполя. Какое-то время Наполеону могло казаться, что завоевание Европы завершено. На всех тронах восседали его родственники, друзья или рабы.

9. Но родственники выражали недовольство, друзья предавали, рабы устраивали заговоры. Даже те государи, которые недолюбливали друг друга, стали сговариваться между собой против этого «баловня славы». Образовался тайный Священный союз. Ограниченные в торговых возможностях, испытывающие трудности со снабжением, европейские народы больше не смотрели на Францию как на освободительницу. Император знал, чувствовал, что его господство все еще не имеет надежной опоры, и что если Франция выкажет ему хоть «малейшее недовольство», то многие державы тут же с ним порвут. Следовательно, надлежало предотвратить «недовольства». Однако в стране оставалось одно собрание, имевшее право голоса, – трибунат. Тихо и без лишнего шума император упразднил его через сенат. Сенат и Законодательный корпус выражали покорность и сохраняли ее до тех пор, пока успех сопутствовал императору. Но проницательный Наполеон хорошо знал цену их преданности. Кто по-настоящему любил его? Народ? Люди устали от рекрутских наборов. Наполеон делал вид, что презирает человеческие потери. «У меня сто тысяч солдат регулярного расхода», – говорил он, а после кровавой битвы замечал: «Одна парижская ночь восстановит потери». Однако и он догадывался об усталости страны: «Что будут говорить после моей смерти? Скажут: Уф!..» Кто любил его? Маршалы? Они не были рыцарями Круглого стола, а скорее заговорщиками. Ни один генерал не любит другого, если тот велик, пусть даже это Наполеон. Кто любил его? Министры? Талейран и Фуше, его дипломат и его полицейский, уже обезопасили себя на случай его возможного падения. Женщины? Ни любовницы, ни императрицы никогда не были к нему настолько привязаны, чтобы сохранять верность. В 1808 г. отсутствие наследника делало империю еще более уязвимой. Он вновь вернулся к мысли об усыновлении одного из сыновей Луи Бонапарта и Гортензии, но Жозеф и Жером категорически возражали. Развестись ради появления законного ребенка? Несмотря на слезы Жозефины, он все чаще думал об этом, потому что рождение бастардов доказало ему возможность иметь сыновей. Но после развода требовался новый блестящий брак. Хотя царь, которому он делал авансы, уклончиво ответил, что вдовствующая императрица не одобряет подобных планов, Наполеон не мог выразить недовольство, потому что союз с Россией оставался его единственной надеждой.