– За ложь положено суровое наказание, – изрек Салазар. – Так было всегда.

– Но ведь я не лгу, – возразила Стефани. – Более того, из всех присутствующих только я говорю правду. Сенатор Роуэн до сих пор не сказал тебе, где находится документ. Он не может этого сделать, ибо это ему неизвестно. Его местонахождение известно лишь мне одной. Мне нужно было, чтобы вы приехали сюда. Здесь ты в моих руках. Он – тоже участник этого плана.

– В твоих руках? – удивился Салазар.

Стефани посмотрела ему в глаза.

– За убийство моего агента тоже положено суровое наказание.

– Бригам Янг совершил ошибку, поверив федеральному правительству, – сказал Роуэн. – Линкольн был исключением, но остальные президенты, которые были после него – все до одного, – змеи подколодные. Хусепе, эта женщина такая же, как и они. Я никогда не доверял правительству. И ты это знаешь.

– Покажи мне документ, – потребовал Салазар.

Стефани услышала в его голосе решимость. Что это? Проверка?

***

– Федеральные агенты! – выкрикнул Малоун, не выходя из тоннеля в пещеру. – Все кончено, Салазар! Оружие на землю!

Выкрикнув эти слова, Коттон выглянул из-за каменного выступа. Испанец отреагировал мгновенно: он одним прыжком подскочил к Стефани и, обхватив ее рукой за горло, приставил дуло к сонной артерии.

– Выходите! – крикнул он.

Малоун сделал знак Люку. Тот шагнул вперед. В обеих руках у него было по «беретте». Руки они нарочно подняли высоко, чтобы Салазар видел, что они вооружены. Малоун надеялся, что Салазар сейчас не в том состоянии, чтобы соображать ясно и четно. Так что очевидного будет достаточно.

– Бросьте ваши «пушки» в воду! – потребовал Салазар.

Оба на минуту задумались, затем подчинились.

– И больше никого? – спросил Салазар.

– Лишь мы двое, – ответил Люк, – но и этого достаточно.

Малоун даже улыбнулся. Чем-чем, а куражом Бог его напарника не обидел.

Люк шел примерно на фут впереди него, с револьвером за поясом. Малоун поймал на себе взгляд Стефани и попробовал догадаться, о чем она сейчас думает. Затем посмотрел на Кассиопею. Взгляд той был устремлен мимо него, куда-то в пространство. Нет, что касается ее, эта история зашла явно не туда.

– Зря я не застрелил тебя в Зальцбурге, – сказал Салазар. – У меня была такая возможность.

– И что же тебя остановило? – спросила Стефани.

Салазар промолчал. Нелл указала на Кассиопею.

– Не иначе как она.

***

Кассиопея неплохо изучила Коттона и точно знала: он никогда не явился бы сюда, не будь уверен в успехе. Он и его молодой напарник – парень из Айовы – слишком уж охотно расстались с оружием. С тем же успехом они могли бы открыть огонь из засады. Вместо этого они стояли в эти минуты перед Салазаром, беспомощно подняв над головой руки.

Но так ли уж беспомощно?

– Хусепе, я прошу тебя! – взмолилась она. – Опусти оружие. Не делай этого.

– Ты с ним знакома? – спросил Салазар.

Кассиопея кивнула.

– У тебя с ним… отношения?

Кассиопея на минуту задумалась. Лгать не было смысла.

Очередной кивок.

– То есть ты мне лгала! – выкрикнул Салазар. – Ты не пережила никакого пробуждения! Слова Пророка оставили тебя равнодушной. Ты насмехаешься над всем, что свято!

– Ты не тот, кого я знала раньше.

– Я точно такой же, как и раньше. Я был и остаюсь преданным последователем Пророка Джозефа Смита. Небесный Отец послал мне этого Пророка. И он теперь здесь, следит за вами всеми. Он ведет меня за собой. И он никогда не лжет!

– Тебе так кажется, – возразила Кассиопея.

Салазар, положив на спусковой крючок дрожащий палец, обвел их дулом пистолета. Кассиопея знала: Хусепе отличный стрелок, но сегодня ему мешает его замутненный ум.

– Брат Салазар, – произнес Роуэн. – Я ухожу. Я отказываюсь дальше участвовать в этом спектакле.

– Вот видишь? Он уходит, а грязную работу оставляет тебе, – сказала Стефани. – Таким образом, он снимает с себя ответственность. Спроси у своего призрака, того ли тот ждет от своего Апостола.

Взгляд Хусепе переместился к статуе и пару секунд задержался на ней.

– Ты действительно его видишь? – спросила Кассиопея.

Салазар кивнул.

– Он прекрасен.

– Хусепе! – окликнул его Роуэн; в его голосе слышалось сочувствие.

– Видишь, что он о тебе думает, – подал голос Коттон. – Он позволил тебе убить того агента в Дании. Его это устроило, ведь курок спускал не он. Теперь ему все равно, если ты сделаешь с нами то же самое. Ведь убийца все равно не он.

Роуэн повернулся и направился к выходу.

– Стой! – крикнул Хусепе.

Сенатор остановился и, обернувшись, спросил:

– И что ты сделаешь? Застрелишь меня? Я – член Кворума Двенадцати Апостолов. Твой долг повиноваться мне. Надеюсь, эти слова для тебя что-то значат?

– Он нарочно оставляет тебя одного, – сказала Стефани. – Чтобы ты нас перестрелял. Но тебе нас не перестрелять. Потому что ты в наших руках. Неужели ты поверил, что я захватила с собой лишь двоих агентов?

Собственно говоря, Кассиопея тоже так считала. Хусепе уже натворил страшных дел. И не дай бог, если натворит еще.

***

Мысли путались в голове Салазара. Он посмотрел на ангела.

– Я был Пророком, провидцем, предсказателем. Я был диктатором в делах Божьих. Долг правоверных – слушать меня и поступать так, как я им велю.

Хусепе это всегда знал.

– Я поставил перед собой цель – построить на земле царство, не подвластное законам никакого правительства. Мы сами создадим своим законы, и наши собственные поверенные будут следить за их исполнением. Когда наши эдикты будут доведены до сведения народа, не последует ни единого слова против – люди будут свято чтить и исполнять их.

Он тоже мечтал об этом.

– Брат Салазар, – вывел его из задумчивости голос Роуэна. – Посмотри на меня.

Хусепе оторвал взгляд от видения.

– Там никого нет. Джозеф Смит давно мертв. Он не может вести тебя за собой.

– Он святотатствует. Он оскорбляет меня. Я – его Пророк. Заставь его покориться мне.

***

Люк весь напрягся и приготовился действовать. Нервы его были взведены, как пружина. От Салазара можно ждать чего угодно, и его задача – не допустить кровопролития. Он чувствовал, как в спину ему упирается револьвер. Малоун стоял позади, чуть левее, чтобы при необходимости схватить оружие в правую руку. Но только не в тот момент, когда Салазар на них смотрит. Его следовало отвлечь, но так, чтобы при этом никто другой не пострадал.