Тот, кому в древнем пророчестве назначено было явиться в Град Небывалый, однажды в полночь спустился к озеру, прихватив свой волшебный недоуздок, – туда с зарей гиппогрифы слетались на мягкий дерн, по которому можно долго скакать галопом, пока на пути не встретится какой-нибудь город, – и там, где отпечатались следы гиппогрифов, притаился он и стал ждать. И вот звезды побледнели и померкли, но других примет зари пока не было, когда высоко в пучинах ночи появились две шафрановые крапины, затем четыре и пять: то гиппогрифы танцевали и кувыркались в солнечном блеске. К ним присоединилась еще одна стая: теперь их стало двенадцать; они кружились в танце, отбрасывая многоцветные отсветы обратно к солнцу, они медленно снижались по широкой дуге; деревья внизу четко выделялись на фоне неба, и каждая тонкая веточка казалась иссиня-черной; вот в скоплении звезд погасла одна звезда, затем еще одна; надвигался рассвет – словно музыка, словно новая песня. От пшеничных полей, все еще укрытых тьмой, к озеру стремительно пронеслись утки, вдали послышались голоса, вода расцветилась красками, а гиппогрифы все еще упивались светом и ликовали высоко в небе. Но едва в ветвях встрепенулись голуби, и с гнезда вспорхнула первая мелкая птаха, и маленькие лысухи насмелились выглянуть из камышей, тут-то, гремя перьями, и устремились вниз гиппогрифы и, слетев на землю с небесной вышины, все омылись в первых лучах дня, а тот, кому исстари суждено было явиться в Град Небывалый, выскочил из засады и накинул на последнего из них свой магический недоуздок. Тот прянул вперед, но вырваться не сумел, ведь гиппогрифы – из числа тех народов, что вовеки не знали неволи, а магия обладает властью над магическим, так что наш герой уселся на гиппогрифа верхом, и тот снова воспарил в небесную высь, откуда явился, – так раненый зверь бежит в нору. Когда же поднялись они в вышину, по левую руку от себя узрел отважный всадник сужденный Град Небывалый, исполинский и прекрасный; увидел он башни Лель и Лек, Неериб и Акатума, и утесы Толденарбы мерцали в сумерках, словно алебастровая статуя Вечера. К ним и направил он своего скакуна, потянув за недоуздок, – к Толденарбе и к Преисподним Безднам; и загудели крыла гиппогрифа, и поворотил он в нужную сторону. Кто расскажет о Преисподних Безднах? Тайна их нерушима. Иные считают, будто там – истоки ночи и ввечеру тьма изливается из них на мир; а другие намекают, что знание о них того гляди погубит нашу цивилизацию.

Из Преисподних Бездн за чужаком неотрывно наблюдали глаза, коим сие вменяется в обязанность; а еще глубже и ниже встрепенулись тамошние обитатели-нетопыри, заметив в тех глазах удивление; часовые на бастионах, завидев вереницу нетопырей, воздели копья, словно изготовившись к войне. Однако ж, убедившись, что война, в преддверии которой они несут стражу, к ним пока еще не нагрянула, они опустили копья и позволили чужаку войти, и со свистом пронесся тот сквозь врата, обращенные к земле. Вот так явился он, согласно предсказанию, в Град Небывалый, возвышающийся на Толденарбе, и увидел поздние сумерки на вершинах, что иного света не знают. Все купола были из меди, а шпили на них – золотые. Во все стороны вели узкие лестницы из оникса. Мощенные агатом улицы сияли великолепием. Жители домов выглядывали в маленькие квадратные оконца из розового кварца. Им казалось, будто далекий внешний Мир исполнен счастья. И хотя этот город неизменно облачен в один и тот же наряд – в сумерки, красота его достойна была даже такого дивного дива: и город, и сумерки не имели себе равных, за вычетом разве что друг друга. Бастионы выстроены были из камня, незнаемого в мире, по которому ходим мы, – камня, добытого неведомо где; гномы называют его абикс, он отбрасывает в сумерки отсветы своего великолепия, один оттенок за другим, так что и не скажешь, где между ними проходит граница и где вечные сумерки, а где Град Небывалый – они близнецы, прекраснейшие дщери Чуда. Время побывало там, но не затем, чтобы сеять разрушения; Время окрасило в прелестные бледно-зеленые тона медные купола, а все остальное не тронуло – даже сей сокрушитель городов, невесть кем и как подкупленный, удержал свою руку. Однако часто рыдали в Граде Небывалом о переменах и гибели, и скорбели о катастрофах других миров, и строили порою храмы погибшим звездам, слетевшим сгустками пламени вниз по Млечному Пути, и все еще почитали их, когда среди нас о звездах тех давным-давно позабыли. Есть у них и другие храмы – как знать, каким божествам посвященные?

Град небывалый

А тот, кому суждено было единственным из всех людей явиться в Град Небывалый, с превеликим удовольствием осматривался, труся по агатовой улице верхом на гиппогрифе, сложившем крылья, и видел по обе стороны от себя бессчетные чудеса, какие даже в Китае неведомы. Но вот, приблизившись к самому дальнему крепостному валу, поблизости от которого не обнаружилось ни единого прохожего, поглядел он в том направлении, куда не выходило ни одно бледно-розовое оконце, и внезапно узрел вдалеке град еще более великий – пред ним даже горы казались ничтожными. И был ли тот город возведен на фундаменте сумерек или воздвигся на побережьях какого-то иного мира, наш герой не ведал. И попытался он добраться до того города, превосходящего даже Град Небывалый, но при виде сего необъятного прибежища неведомых исполинов перепуганный гиппогриф шарахнулся прочь, и ни магический недоуздок, ни что угодно другое не смогло направить грозного зверя туда. Наконец от пустынных окраин Града Небывалого всадник неспешно повернул к земле. Теперь он понял, почему все окна смотрят в ту сторону, – обитатели сумерек глядели на мир, да только не на тот, что превосходил величием их собственный. И вот с последней ступени лестницы, уводящей к земле, мимо Преисподних Бездн и отвесно вниз по мерцающему склону Толденарбы, вниз от померкших красот златовенчанного Града Небывалого и прочь от вековечных сумерек стремительно спикировал герой на своем крылатом чудовище; ветер, что в ту пору спал, при их приближении встрепенулся, словно пес, взвыл и промчался дальше. Внизу, в Мире, занималось утро; ночь удалялась прочь, волоча за собою плащ, и на пути ее все клубились и клубились белые туманы; серый земной шар блестел и переливался; в окнах, несмотря на ранний час, мерцали огоньки, от жилищ в сырые, тусклые поля брели коровы; в этот самый час лапы гиппогрифа снова коснулись земли. А едва всадник спешился и снял магический недоуздок, гиппогриф взлетел и, чуть накренясь, с шумом унесся куда-то в воздушные пределы, где танцует его народ.

А тот, кто восходил на мерцающую Толденарбу и единственным из всех людей побывал в Граде Небывалом, прославил свое имя среди народов, но и ему, и обитателям того сумеречного города хорошо ведомы две истины, о которых никто более не догадывается: жители знают, что есть еще один город, прекраснее, чем их собственный, а герой – что цель его не достигнута.

В обязанности мистера Томаса Шепа входило убеждать покупателей, что товар подлинный и притом превосходного качества, а цена, безусловно, учитывает их невысказанные пожелания. Для этого мистер Шеп каждое утро спозаранку садился в поезд и подъезжал на несколько миль ближе к Сити из предместья. Вот как распоряжался он своей жизнью.