– Я была Оранной, – сказала девушка скрипучим голосом. Голос ее был полон холода и знакомой Ксорве тяжести. Будто железо. – Я была Аммарве. Я была Сервен. Я была Наджад. Я была Квенной. Я была Анахрай…

Она сделала паузу и снова моргнула.

– Я Командующий Легионами, Рыцарь Хаоса, Надзиратель Поглощенных Миров. Я то, что ушло, и то, что грядет. Но вы знаете меня, а я знаю вас. Эджарва. Ксорве. Чего вы ищете?

Оранна так и не пришла в себя. Ксорве придется пройти через это в одиночку.

– Я смиренно прошу Неназываемого о милости, – сказала она. – Я ищу знания. Знания о настоящем. Прошу прощения…

Невеста на троне смотрела на Ксорве немигающим взглядом.

– Ты вернулась ко мне, моя возлюбленная Ксорве, – сказала она. – Ты вспомнила о своем долге. Тому, кто мне служит, пророчество будет дано безвозмездно. Что ты хочешь узнать?

Это было бы так просто. Принять предложенное и не думать о том, что от тебя попросят взамен, но Ксорве уже наигралась в эту игру. Она больше не последовательница Неизвестного. Ее преданность нужно было заслужить.

– Нет, – сказала Ксорве. – Я не служу тебе.

Оранна вздрогнула, и Ксорве физически ощутила всплеск недовольства и недоумения Неназываемого. – Я… я пришла сюда как просительница. С почтением. Но не для того, чтобы служить. Невеста на троне молчала.

– Я… – неуверенно продолжала Ксорве, – я предлагаю честный обмен. Я дам слово. Чего ты попросишь за это знание?

– Твое слово ничего не стоит, – отрезала невеста, сидящая на троне.

Внутри словно распахнулись створки колодца паники, но Ксорве не позволила себе поддаться страху. Она не собиралась слепо давать клятву, но не стоило даже пытаться обмануть Неназываемого. Оранна и Эджарва попытались, и в конце концов бог предъявил права на обеих.

Возможно, если она добровольно решит снова служить Неназываемому, это будет не так уж плохо. Нет, нет смысла лгать самой себе. Провести всю жизнь, выполняя волю невесты на троне, будет так же одиноко и бесцельно, как работать на Сетеная. Вместо пустой комнаты во дворце – пустая могила в горах в окружении иссохших сестер.

Но иначе она никогда не узнает, куда инквизитор Канва забрала Шутмили. Другого выхода нет.

Прежде чем Ксорве успела что-то ответить, заговорила Оранна.

– Я стану ее поручителем, – сказала она. Ксорве потрясенно посмотрела на нее. Глаза Оранны все еще были мокрыми от слез, но выражение ее лица было твердым и мрачным. – Не сомневайся в моей преданности. Я позабочусь о том, чтобы долг был выплачен полностью.

Повисла долгая пауза. Невеста на троне как будто не собиралась это обдумывать. Она сидела, словно кукла, неподвижно и с отсутствующим видом.

– Что это значит? – спросила Ксорве. Шепот казался ей уместнее, хотя невесты все равно могли ее слышать.

– Это значит, что ты мне должна, – ответила Оранна, отчеканив каждое слово.

– Что именно?

– Клятву на крови, – сказала Оранна. – С твоего дозволения, Неназываемый и Невыразимый.

Ксорве не нужно было спрашивать, что это значит. Она и так это помнила. Клятва на крови – это символ, вырезанный на коже, знак, подтверждающий серьезность намерений. Клятва не была необратимой: обещание можно было нарушить, но за этим следовала расплата.

– Да будет так, – сказала невеста на троне. – Произносите свои обеты.

– Ну что ж, – Ксорве повернулась к Оранне, на лице которой играла легкая улыбка. – Чего ты хочешь? Я не позволю тебе вскрыть меня, как ты поступила с Ушмай и остальными.

Оранна засмеялась.

– Ты ведь так и не поверила, что они сделали это добровольно? Я не хочу твоей смерти, Ксорве. Ты куда полезнее для меня живая. Очень хорошо. От тебя мне нужна, скажем так, услуга. Задание. Три дня службы – от рассвета первого дня до заката третьего. Стандартная формула.

– Но только не сейчас, – возразила Ксорве. – Я должна вызволить из темницы Шутмили. – Едва ли это сработает, но если все получится, она сможет заставить себя работать на Оранну. Три дня – ничто по сравнению с годами, отданными Сетенаю.

– Прекрасно, – сказала Оранна. – Три дня службы, но не ранее чем пройдет один месяц.

Оранна все еще слабо улыбалась. У Ксорве скрутило живот, как будто она посмотрела вниз с высоты. Неужели – неужели – Оранна планировала это с самого начала?

Но отступать было некуда.

– Хорошо, – сказала Ксорве. – Я согласна.

Она вытянула левую руку. От пореза, который она нанесла себе в лавке Морги, не осталось и следа. Это был чистый холст.

– Что мне нужно произнести? – она переводила взгляд с Оранны на тронную невесту, чувствуя подступающее раздражение. – Я не знаю слов.

– Мы что, ничему тебя не научили… – начала Оранна.

Невеста поднялась с трона и спустилась к ним. Ксорве и Оранна сразу же замолчали.

Невеста уверенно сжала вытянутую руку Ксорве. Ксорве заставила себя стоять прямо, не выдавая трепета. Пальцы мертвой девушки на ощупь напоминали сухие ветви. Ее хватка не ощущалась, но вырваться было невозможно.

С огромным усилием Ксорве перевела взгляд на лицо невесты.

Она была чуть ниже Ксорве. Клыки в уголках ее рта казались не больше ядрышек миндаля. И хотя ее глаза давно истлели, в глазницах светился спокойный холодный ум. Ее взгляд пронзил плоть и кости, разобрал Ксорве на части, рассмотрел каждую крупицу ее тела и разума и в точности запомнил все недостатки.

Невеста сжала руку Оранны другой ладонью. Вокруг них затянувшейся петлей сгустилось присутствие Неназываемого.

– Ваше соглашение засвидетельствовано, – сказала невеста.

Тыльную сторону ладони Ксорве пронзила резкая боль, как от жала осы. От костяшек пальцев к запястью вел небольшой надрез, словно невидимая рука чертила на нем скальпелем. Боль постепенно усиливалась, и на коже появился знак, черный на сером. Ксорве невольно дернулась, и капля крови скатилась к большому пальцу.

Утешало то, что Оранна испытывала то же самое. Когда все закончилось, невеста посмотрела на обрубок искалеченного пальца Оранны, как учительница, проверяющая работу прилежной ученицы, а затем отпустила ее.

Жжение быстро прошло. На их руках был вырезан одинаковый символ. Он был написан старым геральдическим шрифтом, который, как и многие другие, Ксорве так и не научилась читать.

– Что там написано? – спросила она.

Оранна улыбнулась.

– Клятва.

– Кажется, все верно, – откликнулась Ксорве, задумавшись о том, как скоро и сильно она об этом пожалеет.

– Теперь говори, – сказала невеста. – Что ты хочешь узнать? За три дня службы я дарую три вопроса.