– Ну, я тоже не наслаждалась, – заметила Оранна. – Живая плоть – ужасный материал для работы. Зато это помогло. Ты легко пройдешь сквозь периметр.

Сглотнув, Ксорве кивнула. Она не чувствовала никакой разницы, так что придется поверить Оранне на слово. Внезапно с тревогой вспомнилось, как они с Шутмили играючи обвели Моргу вокруг пальца.

– Ну что же, мы едва ли увидимся снова, – заметила Ксорве. – Ничто не помешает тебе улететь, как только я спрыгну.

Оранна улыбнулась.

– Я же говорила: я дала тебе свое слово. А ты мне – свое.

– Ага, – отозвалась Ксорве. Ей пришло в голову, что клятва не будет ничего стоить, если Оранна не сможет ее найти.

– Зачем мне обесценивать собственные вложения? – продолжала Оранна. – Кроме того, мало кому удавалось сбежать из Дома Молчания. Нам нужно держаться вместе. – Ксорве была уверена, что последней фразой она хотела ее позлить, и это сработало. – Мы… в каком-то смысле… сестры, согласна? – улыбка Оранны ослепляла.

– Ты послала свою сестру на смерть, – заметила Ксорве.

– Эджарва поступила так, как хотела, – сказала Оранна. – Я буду кружить вокруг острова на катере.

И тебе лучше поверить в то, что я не вру, потому что я не понимаю, как иначе ты собираешься выбраться. Когда доберешься до Шутмили, подведи ее к окну и подай сигнал.

Вода оказалась на удивление холодной, но ветер был мягким, а волны спокойными. С легкой тревогой Ксорве проплыла мимо первой цепочки огоньков, но ничего не почувствовала. Свет не изменился. Возможно, это ничего не значило, но это обнадеживало. Оглянувшись через плечо, Ксорве увидела черный силуэт удаляющегося катера на фоне синего ночного неба.

Она пересекла еще два периметра – по-прежнему без приключений – и добралась до мелководья. Она лежала на животе в воде и смотрела на крепость. Берег представлял собой полоску гравия у подножия крутой скалы. У причала была пришвартована пара лодок, а к вершине вела лестница, выбитая в скале, заметная только при лунном свете. По причалу ходили два стража, то и дело пропадая из поля зрения, но их сапоги громко стучали по доскам, заглушая шепот волн.

Она наблюдала за ними, не выходя на берег. Один из стражей внезапно замер, будто что-то заметив. Она затаила дыхание, не решаясь посмотреть в его сторону. Минута, две, три – а потом стражи продолжили патрулирование.

В конце концов она прокралась к подножию скалы. Здесь было куда опаснее. Стоит ей подняться достаточно высоко, укрыться будет невозможно.

Голые ноги скользили по узким и влажным от брызг ступеням. Ветер насквозь пронизывал через мокрую одежду. Отсюда она легко могла видеть стражей на причале. Она поднималась, а они ходили взад-вперед.

Она не знала, что ее ждет на вершине скалы. Если она там кого-нибудь встретит, ей придется разобраться с ним, прежде чем поднимется тревога. А если их будет двое?

Скорчившись на верхней ступени, она прислушалась – донесутся ли разговоры, шаги, дыхание? Но не услышала ничего, кроме морского рокота и шелеста сухой травы на ветру.

Никакой охраны. Здесь были только огромная крепость, затмевавшая небо, высокая внешняя стена, и забытый подземный проход, на существование которого она так надеялась.

Лестница на склоне холма, произнес предательский голос в ее голове. Дверь в камне. Ты идешь на смерть, Ксорве. Есть только две неизбежности, понимаешь? Голод и смерть. Это единственное, в чем можно быть уверенной.

Пригнувшись, она проползла вдоль края скалы. Стража стояла у главного входа в крепость и на стенах, но здесь, в траве, она могла хоть как-то укрыться. Проход находился на дальней стороне, там, где скала разрушилась до такой степени, что почти сливалась со стеной. Ксорве пару раз чуть не сорвалась, пытаясь до него добраться. Забавно было бы проделать весь этот путь и погибнуть, сорвавшись в море.

Лаз был заставлен досками, но они разбухли от воды и через них было легко пробраться. Сложнее было сделать это тихо, но, кажется, никто ничего не услышал.

Узкий проход вел вверх и был наполовину забит рыхлым гравием, который скользил и рассыпался под ногами. Раз или два она едва не упала, и оставалось только надеяться, что ее не увлечет лавиной. Гравий скатывался вниз, к выходу, и падал в море.

Впереди показался чуть более широкий проход, а затем дверь, запертая с другой стороны. Ксорве просунула нож в щель и потихоньку отодвинула защелку. Петли печально скрипнули, дверь открылась, и Ксорве оказалась в задней части кладовой, полной бочек и коробок. Морской бриз исчез. Здесь пахло пылью и несвежим кофе. Спрятавшись за гигантскую бочку с оливковым маслом, Ксорве перевела дыхание. Если видение, полученное в Святилище, не врет, значит, она на первом этаже, и здесь находятся каюты охранников, архивы и тому подобное.

Ксорве проскользнула мимо бочек к двери кладовой. Та оказалась незапертой, поблизости никого не было.

Первый этаж был почти пуст. Ксорве мучительно размышляла, как ей пройти через открытую дверь кухни, но внутри никого не оказалось, кроме юноши, вяло намывавшего пол. Он даже не поднял голову.

Ксорве, никем не замеченная, миновала несколько этажей – административные помещения, библиотеку, личные кабинеты инквизиторов и комнаты Квинкуриата. Здесь было куда больше охранников, но они патрулировали с равными интервалами, и спрятаться от них не составляло труда. Были здесь и обереги, начертанные на дверных рамах и вырезанные на досках под видом безобидных украшений. Сетенай научил ее распознавать и избегать их.

Подождав, пока пройдет очередной патруль, Ксорве снова бросилась в коридор, откуда вела лестница на следующий этаж. Он был последним. Если верить вору, именно там находилась тюрьма.

Шутмили была здесь, чуть выше, осталось совсем немного – рукой подать. Нервы Ксорве, и без того натянутые как струна, начали сдавать. Что, если она опоздала? Ведь Шутмили так долго сопротивлялась. Что, если она уступила?

Спрятавшись в нише, Ксорве попыталась успокоиться. Думать о посторонних вещах во время задания недостойно профессионала. Пропустив еще один патруль, она бросилась к лестнице.

С лестницами всегда непросто, а с этой было трудно вдвойне. Несмотря на усилия, идущий всегда открыт для обзора с одной из сторон. Укрыться можно было только на небольшом пятачке на самом верху, там, куда через стрельчатое окно проникал серый луч лунного света.

Наверху оказался еще один коридор. Обереги и печати здесь были открыто начертаны на стенах, вырезаны на каждой доске. Ксорве ощутила их давление: низкий, едва слышный гул, рассеянный свет, сгустившийся воздух.

Обереги никак не реагировали на присутствие Ксорве. Оставалось надеяться, что чары Оранны все еще действуют.

Ксорве не впервые была в тюрьме. Она примерно знала, чего ожидать: бормотания, криков, даже пения. Но здесь единственным звуком, нарушающим тишину, был слабый гул печатей, как будто звенела пыль, и откуда-то тянуло сквозняком.