Чику обернулась, чтобы посмотреть на него. - Она знает, кто мы такие?

- На каком-то уровне, вероятно. Для этого ей не нужны слои грамматики - просто ощущение, что вы двое подходите друг другу, что у вас есть что-то общее - связь более глубокая, чем память.

- Я Чику, - сказала она, протягивая руку, чтобы взять свою версию за руку. Она почувствовала, как ее пальцы сомкнулись вокруг пальцев версии. Другая Чику ответила тем же. - Чику Йеллоу. Ты - Чику Ред.

- Чику, - сказала другая, касаясь своей груди свободной рукой.

- Мы обе Чику, - произнесла Чику.

- Чику, - повторила другая. И она подумала о Дредноуте, танторе на "Занзибаре". У них было много общего, у этой женщины и Дредноута. Один потерял язык, в то время как другой никогда по-настоящему им не владел. Но оба изо всех сил старались извлечь максимум пользы из того, что у них было.

- Она не может обойтись одним-двумя словами, - сказала Чику, все еще держа сестру за руку.

- Она в стадии проработки, - ответил Мекуфи. - С тех пор как мы вернули ее к жизни и устранили серьезные анатомические повреждения, мы насыщали ее мозг нейрохимическими факторами роста, способствующими формированию новых синаптических путей и связей. Мозг взрослого человека никогда не перестает перестраиваться, но у большинства из нас эти процессы протекают очень медленно и плохо скоординированы. В мозгу Чику Ред все совсем наоборот. Она продвигается вперед мощными шагами. Я не сомневаюсь, что в конце концов она овладеет языком, но на это потребуется время.

- Ей все равно было бы лучше, если бы рядом с ней были машины. Как она собирается функционировать без машин?

- Так, как поступало большинство людей на протяжении большей части цивилизации - медленно, неуклюже, неэффективно, но без искусственной опоры на обширную, чрезмерно сложную систему поддержки дополненных реальностей, переводящих слоев, механизмов передачи сенсорных данных. У нее будет один язык, встроенный в ее мозг, а может быть, и два, если все пойдет хорошо. Медбрат обучает ее суахили по понятным причинам - это будет наиболее полезно, куда бы она ни отправилась. Но при некотором старании она также должна хорошо владеть португальским языком, возможно, даже немного зулусским или китайским.

- Не было бы никакого смысла учить португальский. Я много лет прожила в Лиссабоне, не имея ни малейшего представления о нем.

- В этом, Чику, как раз и заключается суть. Заберите у вас расширение, и вы станете ребенком, а не она. Сколько ваших друзей и соседей говорят на суахили так же свободно, как и вы?

- Понятия не имею.

- Потому что вам никогда не нужно было знать. Расширение делает все это за вас по команде, надежное, как воздух. Насколько вам известно, основным языком вашего соседа может быть урду, финский или лилипутский. Там могло бы быть десять миллиардов человек, каждый из которых говорил бы на своем диалекте, и вы все равно смогли бы общаться.

- Так устроен мир.

- Пока что, - мягко сказал Мекуфи.

Через мгновение она спросила свою сестру: - С тобой все в порядке? Ты счастлива?

Чику Ред взглянула на медбрата, прежде чем ответить, как будто нуждалась в ободрении или разъяснении. - Да, - сказала она, кивая. - Да. Да, да.

- Я сожалею о том, что с тобой случилось. - Чику попыталась погладить другую Чику по голове, но ее сестра вздрогнула от резкого движения.

- Все в порядке, - сказал медбрат.

Чику вступила в контакт, кожа к коже. Она представила, как клетки вырываются на свободу из Чику Ред, проскальзывают через границу, как шпионы, становясь частью ее собственной матрицы. - Ты поступила храбро, проделав весь этот путь только для того, чтобы вернуть ее домой. Я знаю, что ты ее не нашла. Но в каком-то смысле я это сделала. Я знаю, что с ней случилось. Это может иметь значение для нас обеих, не так ли?

- Считать, - сказала та, довольная. - Считать. Раз, два, три. Я умею считать.

Медбрат сказал: - Не обманывайтесь бедностью ее словарного запаса, Чику. Ее абстрактные рассуждения высокого порядка так же развиты, как ваши или мои. И она быстро учится.

- Сколько времени это займет? Прежде чем она станет... нормальной? - Чику содрогнулась от самой себя.

- Это зависит от обстоятельств, - продолжал медбрат. - У вас одно представление о "нормальности", у нас другое. Она никогда не сможет освоить расширение или так же плавно перемещаться в контролируемом мире, как это делаете вы.

- Так что же она тогда сможет сделать?

- Говорить. Помнить. Заботиться о себе самой. Поддерживать человеческие связи. Дружить. Смеяться и плакать, любить и быть счастливой. Все эти вещи возможны. Но она не доберется туда в одиночку.

- Тогда вам предстоит пройти долгий путь.

- Нет, - сказал Мекуфи. - Только не нам. Мы завели ее так далеко, но это наш мир, а не ее, и я не уверен, что он подходит ей. Если она захочет присоединиться к нам, заняться акватикой, мы выполним ее решение - с радостью, с открытыми ластами. Но ей пришлось бы вернуться к нам добровольно, после того как она немного больше узнает о мире. Суша и небо, Чику - ваши владения, а не наши. Мы передаем ее на ваше попечение - вы можете забрать ее обратно в Лиссабон.

- Я не могу, - сказала она.

- Почему бы и нет?

- Я просто... не могу. До вчерашнего дня я почти не вспоминала о ней в течение многих лет!

- А вчера у вас не было никакой цели. Вам не на чем было зацикливаться, кроме своих собственных страхов. Вы думали, что освободитесь от них, но вместо этого они кружили все ближе. То, чего вы боитесь? Это никуда не делось. Мы хотели установить контакт с Аретузой, потому что знали об Арахне, но у нас не было ни имени, ни происхождения, и мы надеялись, что Аретуза сможет это сделать. Что она, конечно, и сделала. И когда мы послали кракена спасти вас, мы точно знали, что произойдет, если мы потерпим неудачу.

- Я думаю, Арахна ушла. Я полетела на Луну и...

- Нет, - ласково сказал Мекуфи. - Она не ушла. Она все еще где-то там, бродит по миру. Держится особняком, это правда - возможно, именно