– И вообще, – вставил Венедикт, – почему тебе так нравится инсценировать смерти?

Джульетта покачала головой и торопливо повела Рому обратно в лабораторию, сделав Алисе знак следовать за ними.

– Если бы я инсценировала свою смерть, мне бы понадобился липовый труп, как в истории с Маршаллом, – бесстрастно произнесла Джульетта. – В этом случае я всего лишь солгала. Я не хотела, чтобы это дошло до тебя. Это не должно было утечь за пределы круга Алых. – Она заметила Лауренса, все еще стоящего у лабораторного стола. – Здравствуйте.

– Теперь я могу наконец вернуться в кровать? – устало спросил Лауренс.

– Нет, – ответила Джульетта, прежде чем успел вмешаться кто-то из Монтековых. – Вам тоже нужно это услышать. Грядет ликвидация противников Гоминьдана. Поэтому я и солгала. Чтобы отсрочить ее.

– Грядет что? – У Ромы все еще был ошарашенный вид, и он часто моргал, словно для того, чтобы прогнать туман.

Джульетта уперлась руками в один из столов, будто готовясь к чему-то, и когда подняла голову, чтобы заговорить… то посмотрела не на Рому, а на Венедикта.

– Отдан приказ казнить вас обоих. Предписано обойтись с Белыми цветами так же, как с коммунистами, и незадолго до рассвета Алые и солдаты Гоминьдана начнут стрелять и арестовывать. Был отдан приказ – любой противник Гоминьдана должен быть уничтожен. Мы должны уехать.

– Погоди – что? – вскричал Рома, и Алиса схватила его за руку. А Венедикт просто вздохнул, будто переваривая услышанное. Грядут репрессии. Гоминьдан наконец решил пуститься во все тяжкие, твердо вознамерившись захватить Шанхай.

– Мы не можем просто взять и уехать, – продолжал Рома. – Дмитрий все еще действует – он продолжает командовать своими чудовищами. Я согласен не вмешиваться в политику. Я согласен дать деру, раз Гоминьдан и коммунисты схлестнутся. Но если в наших силах остановить Дмитрия, то мы должны это сделать.

Но возможно ли это теперь? Как они смогут остановить его? Как они смогут убить тех, кто превращается в чудовищ, если чудовища так неуязвимы?

Джульетта состроила гримасу и снова посмотрела на Венедикта, словно ища поддержки. Но прежде, чем она успела что-то сказать, Лауренс прочистил горло.

– Возможно, вам не придется этого делать. – Лауренс показал на свою лабораторию. Один из аппаратов гудел. – Вакцина предотвратит помешательство, не так ли? Она не уничтожит чудовищ, но значительно уменьшит их силу.

У Ромы округлились глаза.

– Значит, вакцина готова?

– Пока нет, но мне надо всего несколько дней. У меня есть формула вакцины и все необходимые материалы. Я могу запустить ее в городской водопровод, и никто не узнает, что жители вакцинированы.

– А значит, – тихо проговорила Джульетта, – мы сделали все, что могли. Рома, чтобы спасти твою жизнь, мы должны покинуть город. Мы все. Прямо сейчас, до рассвета.

Венедикт наконец понял, почему Джульетта то и дело переводила на него взгляд.

– Хорошо, – сказал Рома одновременно с внезапным криком Венедикта:

– Нет.

В лаборатории повисло молчание, слышалось только гудение машин. Убедившись в том, что все внимание сосредоточено на нем, Венедикт произнес:

– Без Маршалла? Нет.

Джульетта щелкнула языком.

– Я боялась, что ты это скажешь. Но если Маршалл сейчас со своим отцом, то он в большей безопасности, чем где бы то ни было.

– Может, он и в безопасности, но там он как в ловушке. Если мы выберемся из города, если мы уедем из страны, то это будет навсегда. Мы не можем оставить его здесь.

Рома задумчиво хмыкнул и стер пятнышко грязи со щеки Алисы, которая, к ее чести, все это время стояла спокойно.

– Венедикт прав, – сказал он. – Если действительно грядет ликвидация всех неугодных, то одной волной дело не ограничится. Скажем, Лауренс распространит свою вакцину. Скажем, помешательство исчезнет, и жизнь вернется на круги своя. Но если коммунисты и Белые цветы будут истреблены…

– То город никогда не вернется к по-настоящему нормальной жизни, – с усилием договорила Джульетта, будто не желая произносить это вслух.

Одной волной репрессий дело не ограничится. Гоминьдан собирается не только подавить всю оппозицию. Им надо удержать контроль, чтобы на улицах не мог появиться ни один коммунист, чтобы в городе больше не мог жить ни один Белый цветок, во всяком случае, под своим именем. Репрессии не закончатся, не закончатся никогда.

– Значит, – подытожил Венедикт, – нам надо забрать Маршалла.

Джульетта сняла шляпу и бросила ее на стол. Ее волосы были спутаны.

– Я согласна, но как мы, по-твоему, сможем это сделать?

– Я пойду туда один.

Все головы в комнате повернулись к Венедикту. Даже Лауренс оторопел.

– Ты что, хочешь, чтобы тебя убили? – спросила Джульетта. – Ведь я только что сказала, что все Белые цветы, которых увидят на улицах после того, как рассветет, будут убиты.

– Я не так узнаваем, как Рома, – непринужденно ответил Венедикт. – Особенно если я оденусь так же, как одеты твои Алые. Я их уже видел – они облачены в рабочие комбинезоны с повязками на руках. – Он указал на свой бицепс. – Они хотят уничтожить членов банды Белых цветов и ищут именно их, но кто узнает меня, если буду выглядеть так же, как они сами?

– Это хороший план, – сказал Рома.

– Нет, это ужасный план, – возразила Джульетта.

Рома взял со стола ее шляпу.

– Но все гоминьдановцы будут на улицах, так что Маршалла, вероятно, будет некому охранять.

Джульетта выхватила у него шляпу.

– А зачем они, по-твоему, заключили союз с Алыми? Затем, чтобы грязную и кровавую работу за них сделали гангстеры, то есть более мелкая рыбешка – они поступают так всегда. Так что нельзя гарантировать, что присматривать за Маршаллом не будет сам генерал Шу.

– Как бы то ни было, рядом с ним не будет его людей. – Венедикт засучил рукава. – Споря об этом, мы просто теряем время. Либо так, либо никак. Но вы двое даже не думайте идти со мной. Особенно в опорный пункт Гоминьдана. Там вас сразу же узнают и схватят, сколько бы уродливых шляп вы ни нацепили.

Джульетта швырнула в него свою шляпу. Он с легкостью увернулся, хотя, несмотря на убийственную меткость Джульетты, мягкий фетр не причинил бы ему вреда. В лаборатории опять воцарилось молчание. Алиса смотрела то на одного из них, то на другого, пытаясь оценить ситуацию.

– При одном условии, – подытожил наконец Рома. – Если ты не сможешь добраться до него, то должен будешь отступить. Отец Маршалла не станет объявлять на него охоту. Но если поймают тебя, то непременно убьют.

Венедикт открыл было рот, чтобы возразить, но тут Джульетта тихонько, так что Рома ничего не заметил, приложила палец к губам и покачала