Время будто застыло. Внутренне морщась, смотрел Ин Юнчен, как побледнела Сян Джи, как расширились от удивления глаза ее лощеного спутника. «Что делать мне, – подумал парень с горечью, – как сражаться? Если не ударю я врага, пострадают родители, но, ударив, нанесу я рану той, кого люблю».

Ни боги, ни случай, ни Яшмовый Владыка – никто, конечно, ему не ответил.

Зато за Ласточкой не заржавело. Она энергично прожевала очередное угощение, вытерла рот салфеточкой и, сбросив руку Юнчена со своего плеча, внезапно и резко поднялась из-за стола. «Жених» глянул на нее не без мольбы – вот не хватало только, чтобы ко всем его мучениям прибавился вдруг и удар в спину от давней подруги!

Янмэй нахмурилась в ответ на его взгляд, с секунду постояла, будто решая что-то для себя, а потом кивнула. Сложила руки на груди, губы поджала и рявкнула вдруг, да так, что даже лютый господин Сян отшатнулся слегка:

– Страсти какие, у меня аж сердце в кишки опрокинулось! Эта… как ее… вендетта! Но знаете, уважаемые, уж больно у вас тут жарко стало, а это для нервов – самое последнее дело.

Если б Ин Юнчен мог, он, пожалуй, даже рассмеялся бы, узрев изумление господ Сян. Смотрели они на Ласточку, будто глиняный божок с постамента вдруг ожил и заговорил с ними по-человечьи – чего-чего, а уж ее вмешательства они точно не ожидали! И то правда: разве вмешивается ласточка в сшибку двух ястребов?

– Что ты себе позволяешь, женщина? – заговорил было председатель Сян, опомнившись, но Янмэй перебить себя не дала.

– Послушайте, почтенный, – откашлялась она, вскинула подбородок и повернулась к родителям Ин Юнчена. – И вы послушайте… э-э-э… простите! Хотела назвать вас родственниками, но не могу. Не станем мы родичами. Не судьба.

Теперь оцепенели уж все присутствующие – все, кроме Юнчена, который внезапно даже почувствовал облегчение. Так бывает, когда нечего терять, когда поздно суетиться и переживать, когда совсем ясно, что судьба, словно взбесившаяся лошадь, рванула вперед, на разгон, грызя удила. «Пусть будет, что будет», – подумалось. Падать дальше все равно некуда, зато одной ложью на его совести будет меньше.

– Вы, – продолжила Янмэй, – примите мои соболезнования. Сын у вас вроде и умный, а все равно дурак. Ну бывает. Сегодня я с ним пришла, чтобы с вами честь по чести поговорить, как положено, но на такое вот, – и женщина ткнула пальцем в сторону семейства Сян, – я не подписывалась. Невесты эти сбежавшие, здесь укусит, тут отравит… нет-нет. Не надо мне этих прелестей. Поэтому до свидания вам. Прощайте то есть.

И с этими словами Ласточка решительно распрямила плечи и направилась к лестнице, ведущей на первый этаж ресторана. Проходя мимо Ин Юнчена, она затормозила, сверкнула глазами – мол, я тебе это припомню, погоди у меня! – и ушла. Так шустро, что никто и слова сказать не успел – когда хозяйка маленькой автомастерской этого желала, мир вертелся в ее ритме.

Несколько долгих, неприятных мгновений в воздухе позвякивала напряжением тишина. А потом председатель Сян улыбнулся жестко и сурово, шагнул к Юнчену.

– А не везет тебе на невест, парень, – не сказал – выплюнул мужчина, кривя губы, и вдруг кивнул головой на свою дочь. – Ты меня сейчас спросил, не Сян Джи ли это? Она. И хоть не дело мне равнять ее с той наглой выскочкой, которая кривлялась тут перед нами, но… Моя девочка поступила верно, когда сбежала. Правду ведь говорят – мудрый поступок проверяется лишь временем.

Ин Юнчен набрал в грудь воздуха, догадываясь, что услышит дальше, и надеясь, что ошибается. Но нет. Вражда, что началась между их семействами десять лет назад, со скрипом крутанулась, словно прядильное колесо, чтобы начать еще один виток.

– Посмотри на Сян Джи. Она не твоя и твоей не будет, мальчишка, а еще она, не в пример твоей сестре, жива. Мы свое сохранили, а вы, почтенные друзья наши?

И с этим словами председатель Сян развернулся и тоже покинул поле боя, оставив позади цепляющуюся за мужа госпожу Ин и Юнчена – злого и опечаленного.

Империя Цинь, 207 г. до н. э.

Люси

До цели похода – города Дан – войску Пэй-гуна пришлось топать и топать, но никто не роптал. Люся только диву давалась выносливости древних ханьцев, способных часами неутомимо бежать пешком вслед за гарцующими впереди командирами. За день армия из вчерашних крестьян покрывала какие-то совершенно нереальные расстояния, а вечером им еще хватало сил ставить лагерь, чистить коней и высылать разведку! Сама-то Людмила в основном держалась в арьергарде, особо глаза никому не мозолила, а с Лю Дзы встречалась только на биваках. Зато уж там могла налюбоваться на Пэй-гуна вдоволь, в основном потому, что даже по самый узел на лохматой макушке занятый, Лю все равно ее от себя не отпускал. На второй день даже братец Синь перестал морщиться и фыркать по поводу присутствия женщины на советах. А вот братец Фань куда-то исчез вместе с частью войска, и Люся поняла: это неспроста. Лю задумал хитрость, и явно не одну. А как иначе? Вся армия мятежников едва дотягивала до полутора тысяч, да притом практически необученных, кое-как снаряженных и вооруженных чем попало крестьян. С таким войском города не берут. Или все-таки?..

Ночами, когда Пэй-гун беспечно посапывал на соседней циновке, трогательно подложив ладонь под щеку и улыбаясь во сне, пришелица из будущего мучилась бессонницей и тоскливо грызла ногти. Пробелы в знаниях зияли в памяти Люси, как бездонные ущелья, а случайные обрывки фраз из древних текстов казались не надежней скрипучих подвесных мостиков над ревущей стремниной. Что там должно случиться с Лю Дзы и его войском под городом Дан? Лю останется жив, это несомненно, но вот победит ли он, разобьют ли его, и переживет ли его возможное поражение «хулидзын», которую наверняка сочтут виновницей неудачи? Единственное, что Людмила сумела вытащить из памяти касательно последних лет правления династии Цинь, так это смутные воспоминания о хитроумном простолюдине, который в конце концов все-таки одолел гордого князя. Но в «Записках» Сыма Цяня не было ни слова ни о лисах, ни о девах! И у того Лю была борода. И жена имелась, и даже дети! Отсутствие жен и детей у предполагаемого основателя Хань Люсю тревожило больше всего. Значит, либо древний историк ошибался, либо… Либо все идет не так, как должно было быть. Что-то изменилось. Или нет?

Прикусывая костяшки пальцев, девушка чуть не рычала от тревоги и злости на саму себя. А вдруг получится так, что именно она, дурная и бестолковая девка, окажется причиной поражения и гибели славного парня Лю Дзы? Что, если вместо династии Хань появится династия Чу? Что, если генерал Сян Юн лично разрубит Пэй-гуна на много маленьких пэй-гунчиков?

«Я должна ему помочь, – думала Люся, осторожно, чтобы не разбудить взглядом, косясь на безмятежно спящего неподалеку мужчину. – Обязана. Но как? Чем? Ах, кур-рва! Сама же натрепала Сян Юну про битву «красных» с «белыми»! Но кто ж знал?»

Откуда же ей было ведать еще каких-то несколько дней назад о том, что судьба, случай или… еще что-то… приведут ее саму на сторону «красных»? На сторону Лю Дзы, который бесстрашно и уверенно стоял между ней и опасностью. Который с горящими от восторга глазами жадно впитывал рассказы о дирижаблях и планёрах. Тот, кто ни словом не упрекнул ее во лжи насчет лис и Небес. Тепло и нежность губ которого она до сих пор ощущает на своих губах.