Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В его голове явно что-то не срасталось.
Овдовевшие жёны владык всегда оставались жить в Цитадели, и даже речи не шло о том, чтобы снова им вступить в брак. Заход княгини был настолько неожидан, что Грэхард подумал было, что расслышал не так.
— Выйти замуж? — весьма глупо переспросил он.
— Ах! Ну да, именно так! — сдержанно всплеснула руками она.
Тяжело сев на своё место, он вперил в неё мрачный взгляд и уточнил:
— В смысле — выйти замуж?
Посмотрев на сына взглядом «в кого же ты такой недалёкий», она легкомысленным тоном пояснила:
— Замуж, Арди. Как все женщины выходят.
Он сильно нахмурился и напомнил:
— Ты не просто женщина, небесная. Ты — жена владыки Ньона!
Она снова всплеснула руками и воскликнула:
— Его уж восемь лет, как нет! И, прости меня за откровенность, дорогой, но это точно не тот человек, по которому я хотела бы носить траур пожизненно!
Грэхард поморгал, пытаясь осмыслить то, что она говорит. Но её мысль по-прежнему не укладывалась в его голове.
— Вдовы владык, — с нажимом обозначил он, придавливая её тяжёлым взглядом, — не выходят замуж вторично.
Княгиня часто заморгала, отвернулась, украдкой вытерла уголки глаз, живописно покачнулась, вскрикнула и вполне своевременно упала на руки подскочившего к ней сына.
Далее она с приличным к случаю скорбным выражением лица позволила ему усадить себя в кресло и засуетится вокруг, подавая воду и обмахивая её какой-то папкой.
— Арди... — умирающим голосом простонала княгиня. — Арди, дорогой, — и удачно схватила его за рукав. — Ты же знаешь, вся юность и молодость моя прошли в страданиях и унижении... зрелые годы я была заперта, как узник в своей темнице... и вот, на склоне лет Небесный ниспослал мне чудо — любовь. Неужели ты откажешь мне в такой малости? — заплакала она.
По правде говоря, Грэхард не видал у неё слёз с тех пор, как отец его умер, поэтому был совершенно деморализован.
Кроме того, в её речи прозвучал новый аргумент. Если сперва ему показалось, что она просто хочет выйти замуж, то тут неожиданно выяснилось, что существует какой-то реальный кандидат в мужья!
Это было слишком большим потрясением; он попросту не мог сообразить, где это она успела с кем-то свести столь близкое знакомство, чтобы говорить теперь о браке!
— Любовь? — глупо переспросил он, пытаясь соотнести это слово с образом матери.
Не соотносилось.
Княгиня выпрямилась, гордо повела головой и холодно спросила:
— Ты полагаешь, что в моём возрасте люди уже не способны полюбить?
Грэхард закатил глаза и отошёл.
— Я полагаю, — поправил он, — что это абсолютно немыслимо для твоего положения.
— С чего ты взял? — не уступала княгиня.
— Ни одна вдова владыки не выходила замуж вторично! — привёл непробиваемый аргумент он, складывая руки на груди.
— Как это ни одна? — подняла бровь она. — Дай-ка мне хроники, и я тебе покажу!
— Дерек!.. — машинально позвал Грэхард, чтобы затребовать те самые хроники, и тут же осёкся.
В дверь просунулась голова секретаря:
— Мой повелитель?
Он настолько часто оговаривался, что все его пятеро секретарей привычно отзывались на «Дерека».
Владыка недовольно махнул рукой, отсылая докучливого помощника.
Ему не нужны были хроники; ему был нужен Дерек, который притащит вместо хроник нечто несусветное, комично заявит, что ошибся, и выдаст из этого целое представление, которое погасит зарождающийся конфликт и приведёт всех к компромиссу.
Он сел на своё место, чувствуя себя совершенно потерянным.
— Я сожалею, — сдержанно отметила княгиня. — Нам всем его не хватает. Такая нелепая смерть... — вздохнула она.
— Он не умер, — холодно опроверг свою же официальную версию Грэхард и обратил на мать больной взгляд: — Он уехал, — раздражённо встал. — Сбежал! И я не бросился ему вдогонку только потому, — почти прошипел он, — что твоя драгоценная невестка только на этих условиях отказалась от идеи развода.
Потрясение от таких известий было столь велико, что княгине не удалось его скрыть.
— А теперь и ты! — тяжёлым шагом подошёл к ней Грэхард. — Тоже желаешь меня бросить, так?!
— Но Арди... — слабо воспротивилась княгиня. — Почему бросить? Я буду жить здесь, в столице...
— И приезжать ко мне раз в месяц? — насмешливо выгнул он бровь.
Княгиня встала и раздражённо отметила:
— Как будто сейчас ты заходишь ко мне чаще!..
С минуту длилась дуэль взглядов.
— Это не обсуждается, — наконец, вынес вердикт владыка. — Твоё место — здесь. До конца твоих дней.
Она ничего не сказала; холодно отвернулась с какой-то знакомой ему обречённостью во взгляде.
Он замер, поражённый.
С такой же обречённостью посмотрела на него Эсна, уходя тогда, когда она пришла мириться, а он заставил её час проторчать в ожидании.
Такая же обречённость мелькнула во взгляде Дерека — тогда, когда он видел его последний раз, когда он откланивался, прежде чем выйти — навсегда.
И тут он понял.
С несомненной очевидностью понял, что сейчас, вот прямо сейчас, он потеряет мать так же, как потерял Эсну и Дерека.
Что потери это произошли не тогда, когда Эсна требовала развода, не тогда, когда Дерек сбежал из Цитадели, не если бы мать вышла замуж; а в те моменты, когда они смотрели на него вот с этой тупой, бессмысленной обречённостью и молча выходили из его покоев. Не видя смысла говорить дальше.
— Стой... — хрипло выдавил он в тщетной попытке удержать.
Взгляд матери был пуст.
— Подожди... — он прикрыл глаза и потёр лоб дрожащими пальцами.
— Тебе дурно?.. — донёсся до него голос вроде бы тревожный, но тревожный той безликой вежливой жалостью, которую он не первый уже день наблюдал в интонациях жены.
«Да, мне дурно!» — хотелось взвыть ему.
— Делай, что хочешь, — вместо этого выдавил он. — Тебе нужно моё благословение, что ли? — с раздражением открыл глаза. — Оно у тебя есть!
Развернувшись, он отошёл к окну.
Вскоре на плечо его легла тёплая ладонь.
— Арди, — раздался тихий голос. — Что с тобой происходит?
Ему хотелось закричать, заплакать, забиться в конвульсиях; вместо этого он усилием воли подавил собственный гнев, закаменел и спокойно ответил:
— Хочешь выйти замуж — выходи. Кто хоть жених? — медленно повернулся он к ней.